Джеймс Роллинс - Кровь Люцифера

По крайней мере я на это надеюсь.

Обе повернулись к Христиану, чтобы он выразил свое окончательное мнение по поводу их маскарада. Он поднял вверх большие пальцы, потом склонился к Эрин и прошептал ей на ухо:

— Эрин, впереди ждет настоящая опасность. Тебе предстоит пройти запретными путями. Если тебя поймают...

— Я знаю, — ответила она.

Священник протянул ей сложенную карту и ключ. Женщина попыталась взять их, но Христиан крепко держал их.

— Я готов пойти с тобой, — сказал он, глаза его тревожно поблескивали. — Скажи лишь слово.

— Ты не можешь, — возразила она. — И ты это знаешь.

Эрин оглянулась на Маргарет. Чтобы их уловка сработала, Христиан должен оставаться в библиотеке. Он был назначен телохранителем Эрин, и неспроста. В последнее время число нападений стригоев на людей по всему Риму возросло. Что-то встревожило чудовищ. И не только здесь. Известия со всего мира указывали на то, что равновесие между светом и тьмой сместилось.

«Но что было причиной тому?»

У Эрин были некоторые подозрения, но прежде чем поделиться ими, она хотела получить доказательства, и сегодняшняя тайная вылазка могла дать необходимые ей ответы.

— Будь осторожна, — произнес наконец Христиан, отдавая карту и ключ. Потом взял Маргарет за руку и помог ей встать. Они надеялись, что все решат, будто блондинка, находящаяся рядом с Христианом, и есть Эрин, и тогда отсутствие настоящей Эрин пройдет незамеченным.

— Твоя кровь, — прошептала Грейнджер. Этот предмет был нужен ей так же, как нужен был ключ.

Христиан чуть заметно кивнул и сунул ей в руку закупоренный стеклянный флакон, содержащий несколько миллилитров его черной крови. Эрин сунула холодный флакон в карман, в котором лежал фонарик.

Христиан коснулся своего наперсного креста и прошептал:

— Ни пуха ни пера!

Потом повел сестру Маргарет от стойки картотеки к столу, где Эрин оставила свой рюкзак и блокнот. Грейнджер оглянулась на рюкзак — ей не хотелось покидать его здесь. В нем, укрытая в герметичном чехле, лежала книга, куда более драгоценная, чем все множество древних томов, хранящихся в тайных архивах Ватикана.

Это было Кровавое Евангелие.

Книга пророчеств, написанная самим Христом, начертанная Его святой кровью. Лишь несколько страниц этой книги являли себя взору. Эрин вообразила, как пламенные строки возникают на чистых древних страницах. Это были строфы зашифрованных пророчеств. Некоторые из них были уже разгаданы, другие все еще оставались нераскрытой тайной. Но куда более интригующими были сотни чистых страниц, все еще не явивших свое сокрытое содержание. Ходили слухи, что эти утраченные тайны могли содержать все знания о вселенной, о боге, о значении всего сущего и того, что лежит вне мира.

Даже сейчас у Эрин пересохло во рту при мысли, что ей придется оставить здесь такую сокровищницу знания. Она испытывала гордость от того, что это знание было открыто ей. Эта книга была вверена ей в египетской пустыне. Слова, начертанные в Кровавом Евангелии, можно было прочесть лишь тогда, когда Эрин держала том в руках. И до сего момента она повсюду носила его с собой, не выпуская из поля зрения.

Но теперь ей придется это сделать.

Монахини не носят рюкзаков, и чтобы ее маскарад остался нераскрытым, Эрин придется оставить драгоценную книгу под надежным попечением Христиана.

И чем быстрее я это сделаю, тем скорее смогу вернуться.

Понимание этого заставило ее поспешно выпрямиться. Идти предстоит довольно далеко, а если она не вернется к вечеру, когда библиотека закрывается, их обман раскроют. Выбросив эту мысль из головы, Эрин склонила голову, чтобы никто не видел ее лица, сделала глубокий вдох и вышла из-за картотечной стойки в наполненный тихим шелестом и шепотом читальный зал. Похоже, никто не обратил на нее особого внимания, пока она медленно шла к парадной двери. Эрин заставляла себя сохранять спокойствие. Чувства у сангвинистов настолько острые, что они способны расслышать человеческое сердцебиение. И могут задаться вопросом, почему это у монахини, прошедшей через такое спокойное помещение, как библиотека, сердце бешено колотится.

Эрин миновала ряды полок и столов из полированного дерева, на которых громоздились стопки книг. Многие из ученых, сидевших за столами, немало лет ждали возможности попасть сюда. Они с благоговением склонялись над своими записями — их рвение сделало бы честь любому священнику. Когда-то и Эрин была такой же, как они, — пока не открыла иной, лежащий куда глубже пласт истории. Известные тексты и знакомые тропы больше не привлекали ее.