Диана Килина - ИГ/РА

Он удивлённо моргнул и застыл, как статуя Микеланджело.

– Ясно. Тогда одолжу у тебя рубашку. Счастливо, мальчики, – бросила я за спину, направляясь к лестнице.

– Оля, подожди, – рявкнул за мной Игорь, но я даже не думала его слушать.

Медленно поднявшись по лестнице, я зашла в спальню и прислонилась лбом к закрытой двери.

Я провела здесь слишком времени. Я слишком много раз смотрела в эти красивые голубые глаза, я слишком привыкла к тому, что он, по своей сути, не такой уж плохой человек. Просто сломанный. Войной, убийствами, хрен ещё знает чем.

Это не моё дело. Я не должна разгребать всё это дерьмо. Он – не мой пациент, в конце концов. У меня есть цель, выработанный план, и я должна ему следовать. Я должна всё держать под контролем.

С этими мыслями я нашла свои брюки, и осторожно влезла в них, стараясь не двигать правой рукой. Зарывшись в шкаф, я нашла там белоснежную рубашку, одну из множества, и начала засовывать в рукав подстреленную руку.

– Помочь? – раздался сзади голос Лазарева.

Я вздрогнула и обернулась. Слишком резко, потому что плечо сразу заныло, и я втянула воздух с тихим шипением.

– Сама справлюсь, – процедила я сквозь зубы, чтобы не выдать своей реакции на боль.

– Ты уверена, что тебе нужно уезжать? – спросил Игорь, убрав руки за спину, – Подожди хотя бы, пока швы снимем.

– Зачем ждать? Снимешь сейчас, – я вскинула подбородок и посмотрела на него снизу–вверх, потому что он подошёл слишком близко.

– Рано ещё, – Лазарев вздохнул, а потом одна его рука выползла из–за спины и коснулась ворота рубашки, поправляя его на моей шее, – Ещё пару недель заживать будет.

– И ждать я должна здесь, я правильно поняла? – вырвалось у меня со смешком.

– Так будет безопаснее, – он улыбнулся.

– Для тебя? – я отвела его руку в сторону.

Игорь усмехнулся. Бросив на меня пристальный взгляд сверху, он уставился на моё лицо.

– Для тебя, Оля. Так будет безопаснее для тебя.

– Я буду тебе мешать, – я взмахнула рукой в воздухе и пожала одним плечом, – Вдруг ты захочешь привести какую–нибудь бабу для удовлетворения своих потребностей.

– Я не привожу баб домой, – отрезал он.

Я удивлённо моргнула:

– Да ну?

– Кроме тебя, – Лазарев закатил глаза, показывая своё раздражение, – Но, если ты хочешь помочь мне с моими потребностями, я не против, – быстро добавил он.

– Сомневаюсь, что ты будешь в восторге от моих вкусов в этой области, – такой же скороговоркой ответила я.

– Я открыт для экспериментов, Сладкая, – Игорь улыбнулся, обнажая ровные зубы, – Тебя помыть сегодня? – дёрнув бровью, вопрошает он.

– Спасибо, я теперь буду справляться сама, – нахмурившись, ответила я.

– А мне не поможешь? – окинув меня похотливым взглядом, ухмыльнулся Лазарев.

– Не маленький, сам справишься, – я пробормотала это, застолбив свой взгляд на венах, которые выпирали у него под кожей, – Только оденься сразу, я не хочу созерцать твои богатства.

– Богатства? Сладкая, ты мне льстишь, – расхохотался он.

– Лазарев. Не беси меня, – проворчала я, обходя его, – Я, между прочим, не передумала тебя убивать.

– Я не сомневаюсь, – со смешком парировал Игорь, – Что ты ищешь?

– Свой мобильник.

– Он в тумбочке, – указал местонахождение моего телефона Игорь, – Зачем он тебе?

Открыв ящик, я села на кровать и включила ещё одно волшебное творение прогресса. Могли ли знать наши бабушки, что через несколько десятков лет мы забудем, что такое телеграмма? Набрав нужный мне номер, игнорируя приветственную эсэсэску от российского оператора, я подняла глаза на Лазарева:

– Своему врачу позвоню, открою больничный, – быстро объяснила я, слушая гудки в телефоне.

– Значит, останешься? – с робкой надеждой уточнил хозяин дома.

– Останусь. Ты кормишь вкусно.

– Рад стараться, – услышала я от него, когда он скрывался за дверью ванной.

ГЛАВА 8

Расскажи мне историю этого мира,

Удивись количеству прожитых лет,

Расскажи, каково быть мишенью в тире,

У меня есть вопрос, на который ты не дашь мне ответ.

Виктор Цой и Кино «Вопрос»

Лазарь, 2013

– И куда ты собралась? – вырвалось у меня, когда я застукал мою мстительницу за наведением марафета.

Её левая рука дрогнула, и кисточка впечаталась ей в глаз.

– Блин, Лазарев, – проскулила она, зажмурившись, – Довёл до слёз всё–таки, скотина.

Я хохотнул, продолжая подпирать плечом дверной косяк. Ольга открыла глаза и смахнула слезу, ставшую чёрной от туши для ресниц. Бросив в мою сторону полный ненависти взгляд, она оторвала бумажное полотенце и промокнула лицо.