Диана Килина - ИГ/РА

– Брейк, – Лазарев махнул рукой между нами, – Сладкая, между прочим, если бы не он, тебя вполне могли бы добить.

– Вы узнали, кто стрелял? – я переключила своё внимание на хозяина дома и начала наблюдать за его оголённой спиной, пока он готовил завтрак. Заслышав запах кипячёного молока, я заскулила, – Только не это, пожалуйста. Я не люблю овсянку.

– Чего не сказала раньше? – застыл Лазарев возле плиты.

– Я пояснила. Я терплю молча. Манку умеешь варить?

– Нет.

– А есть? – я снова невольно потёрла плечо, стараясь не обращать внимания на прикованный ко мне взгляд Тимура.

– Да.

– Нахера держать дома манную крупу, если ты не умеешь варить манную кашу? – вырвалось у меня, – Забудь. Риторический вопрос. Доставай, объясню, что к чему.

Пока я рассказывала ему тонкости приготовления незамысловатой пищи, которая спасла евреев от голода, если верить библейской легенде, Тимур выудил маленький перочинный нож из джинсов и начал ковыряться им в ногтях. Я обратила на это внимание, но комментировать не стала.

На стол опустилась тарелка с моей манкой. Лазарев скрестил руки на груди и бросил мне выжидающий взгляд.

– Варенье есть?

– Нету, – он ухмыльнулся.

– Сахар дай тогда.

Он пошевелился, шагнув к шкафчикам, а потом вернулся в исходное положение и поставил передо мной пакет.

– Надо тебе сахарницу подарить. Недавно переехал? – спросила я, насыпав столовую ложку белых кристаллов себе в тарелку.

– Да. Ты что–то подозрительно спокойная, – осторожно сказал он, не отрывая взгляда от моих движений.

– И разговорчивая, – подал голос Тимур, не отвлекаясь от своего маникюра.

– Это нормально для психопата, – сказала я, принимаясь за еду.

Они оба уставились на меня, как на неведому зверушку.

– Я потом поясню тонкости, – пообещала я, глотая горячую вязко–жидкую субстанцию, – Так что там со стрелком? И где мои вещи?

Лазарев вздохнул, Тимур пренебрежительно фыркнул. Я облизала ложку и зажала её между зубов.

– Ну? – промычала я.

– Ничего, – подал голос Тимур, – Вещей не нашли, кроме туфлей, косметички и той сумки, которая была при тебе.

– Я поняла, почему ты – бывший мент, – вырвалось у меня со вздохом, а потом я показала ему язык, когда он одарил меня грозным взглядом, – А стрелок?

– Тоже самое. Никаких следов, – отозвался Игорь, – Когда Тим нашёл тебя, номер был пуст. Ну, не считая тебя, – он покрутил рукой в воздухе, – Ты видела его?

– Нет, – я продолжила поглощать свой завтрак, – Стреляли в спину. Это что–то личное.

– Почему ты так считаешь? – хором спросили они.

– Потому что не хотели смотреть в глаза. Значит – он меня знает.

– Есть догадки?

– Возможно, – промычала я, собирая остатки каши со дна тарелки указательным пальцем.

Потом я засунула его в рот и облизала. Лазарев закашлялся.

Дурацкая привычка есть руками...

– И? – вымолвил Игорь, когда его голос приобрёл привычные интонации.

– Кто–то из тех, кого пытал Ратмир. Проблема в том, что в живых таких осталось – пальцев одной руки хватит пересчитать.

– Так это же хорошо, – хмыкнул Тимур, потягиваясь, и разнося по кухне аромат здорового мужского пота.

Я поморщилась, а потом потёрла лоб пальцем, разглаживая морщинку.

– Никто из них не знает, что я жива.

– Могли узнать, дело нехитрое, – Тимур одарил меня взглядом в духе: «Ты что, тупка?»

– Не могли.

– Почему ты уверена? – сапёр снова начал заниматься своим маникюром, бросая на меня короткие взгляды.

– Потому что твой, – я кивнула на Игоря, – Военный дружбан не говорил Ратмиру моё поддельное имя. Так ведь, Игоряша?

Лазарев от такого фальшиво–ласкового обращения вздрогнул и скрестил руки на груди.

– Не говорил.

– Вот поэтому. Светлова Ольга Васильевна умерла, а Морозова Ольга Алексеевна появилась и продолжила жить, как ни в чём не бывало, и никто ничего не заподозрил. Спасибо тебе, – я фыркнула и прищурилась на него.

– Кто тебе помог?

– Соколов, – спокойно ответила я.

В кухне повисла какая–то холодная тишина. Я ухмыльнулась, а потом и вовсе растянулась в улыбке:

– Что? Хотите знать, как он умер? Напомнила ему случай, о котором рассказывала недавно, – меня передёрнуло, но я моментально взяла себя в руки, – У него на тот момент как раз первенец родился. Совесть проснулась.

– Значит, он действительно покончил с собой? – вопрошает Тимур, и мне пришлось повернуться к нему.

– Да.

– А остальные?

– Я не буду раскрывать всех своих секретов. Тем более – тебе, – ткнув в него пальцем, я поднялась со стула, – Мне нужно уезжать домой, отпуск не резиновый. Ты кроме халата и трусов ещё что–нибудь мне покупал? – обратилась я к Лазарю.