Pepper Winters - First Debt

— И однажды Франк Хоук дождался, когда ублюдок Уивер изнасилует его жену во второй раз и уложит в постель вместе с ее измученными отпрысками. Он ждал, пока дом затихнет и все уснут, прежде чем прокрался из подвала в кухню.

Картинки, которые рисовал Джетро в моем воображении, словно иголками впились в мое сердце. Я не могла думать о таких ужасных людях и таком жалком существовании. Как могли мои предки делать подобные вещи?

— Ему следовало подняться вверх по лестнице и убить своего работодателя во сне, но его внутренний огонь был потушен после стольких лет жестокого обращения. Он хотел только остаться в живых, надеясь на отмщение. Той ночью он только взял достаточно, чтобы оставить их в живых, потому что, несмотря на условия их существования, он не был готов умереть. Он не мог позволить детям умереть. Он был готов найти свою смелость и бороться. Найти боевой дух, чтобы совершить убийство. И для этого нужны были силы. Спустившись вниз в подвал, он и его семья впервые за многие годы хорошо поели. Яйца, хлеб и кое-что, что ему удалось принести. — Джетро улыбнулся, прежде чем продолжил: — Конечно, это не осталось незамеченным.

Я сглотнула, поглощенная его рассказом.

— На следующий день повариха сказала, что кто-то был на ее кухне и украл продукты. Мистер Уивер тут же поднял мою семью с постели и нашел доказательства в виде крошек. Он объявил, что преступление было совершено и придется понести наказание. Он вытащил Франка Хоук на городскую площадь, где приковал его к позорному столбу и, подвесив за запястья, оставил его на целый день и ночь морозной зимой, — внезапно Джетро схватил мои руки в свои, приподнялся надо мной и просунул пальцы в мои оковы — от его прикосновения веяло угрозами и холодом.

Я вздрогнула, прикусив щеку.

Он прижался губами к моему уху, а его член дернулся у моей поясницы.

— Знаешь, что они делали с ворами в 1400-х годах, мисс Уивер?

Я закрыла глаза, желчь опалила горло.

Да, знала. Воплощение законов в жизнь были объектом горячих дискуссий в школе. У лондонского Тауэра были разные приспособления, чтобы причинять боль тем, кто не заслуживал этого.

— Да, — выдохнула я.

Джетро потянул за мои пальцы.

— Поделишься?

Сглотнув, я прошептала:

— Обычно за воровство отрубали руку, пробивали уши гвоздями, высекали кнутом... делали всякие страшные вещи.

Моим пальцам было больно под его, когда он сжал сильнее.

Затем он сделал шаг назад, отпуская меня.

— Можешь проявить сочувствие к моему предку? Можешь представить панику, которая у него была, поскольку он боялся потерять руку или еще какую-то часть тела.

Я сжала веки, кивая. Это было ужасно и для его жены, которая стояла и наблюдала как любовь ее жизни — мужчина, который никак не мог защитить ее — принимал наказание за то, что сохранил ее жизнь. Жизнь, которую она, видимо, не хотела со всеми этими изнасилованиями и нищетой.

Джетро сказал:

— Это самый легкий из долгов, мисс Уивер. Но тогда, это было одной из худших вещей. — Двигаясь позади меня, его пальцы вцепились в кромку моей футболки и одним рывком разорвали ее надвое. Звук разрыва материала эхом пронесся по пространству.

Я вздрогнула, когда влажный воздух коснулся моей обнаженной спины.

Стон сорвался с губ, когда я поняла, что он собирался делать.

Я хотела умолять о милосердии. Чтобы он закрыл этот смехотворный счет предков и забыл прошлое, но ничего не произнесла, когда он отодвинул полы футболки в стороны на плечи, обнажая мою спину. Его пальцы уверенно двигались, когда он потянулся вперед и расстегнул пуговицу на шортах.

— Пожалуйста, — стонала я, пока он расстегнул их и спустил к моим лодыжкам.

Джетро не ответил, как и не попросил скинуть шорты совсем. Я позволила им так и остаться у лодыжек, как те оковы, которые сковывали мои запястья.

Оставив меня обнаженной и дрожащей от страха, Джетро испарился.

Я не попыталась проследить за его движениями. Я закрыла глаза, дрожа, желая оказаться где угодно, только не здесь.

Джетро постучал по моему плечу через несколько секунд, его прикосновения резкие и жесткие.

— Открой глаза.

Я неохотно повиновалась, сосредоточившись на безупречном лице и холодном, неумолимом взгляде.

Он показал мне флоггер. Он был из множественных кожаных полосок с узелками на одинаковых интервалах вниз по полоске.

— Видела такой?

Я кивнула.

Я была дизайнером. Я черпала вдохновение во всем, включая разные образы жизни, эры и странности. Однако его флоггер был не для сексуальных утех. Он был жестким и предназначался для боли.