Unknown - 5839e126-c205-4f77-90b3-07883d1e760c

колени. — Я имею в виду, я знаю, что у тебя есть своя жизнь.

— Каждый имеет свою жизнь, Габс.

Она пихнула его в руку. — Господи, ты не можешь говорить на прямую? Я имею в

виду, я понимаю, у тебя там есть связи. С твоим клубом, и остальным.

Мэддокс выдохнул струю дыма. Он понимал, к чему она действительно клонит. – У

меня нет женщины. Ты это знаешь. Ты единственная девушка, которая у меня была. И

нет, я не обвиняю тебя. Я трахался, Габс. Много. Ты это тоже знаешь.

— Ты меня любишь, Мэддокс?

Он игриво сунул руку между ее ног. — Я так думаю.

Габи встала и гордо пошла во двор. — Немного ни к чему не обязывающего

траханья, — проворчала она.

Мэддокс погасил окурок и подошел к ней. Она не ответила, когда он обнял и

уткнулся лицом в ее волосы. — Я люблю тебя, Габриэла, — сказал он так тихо, что он сам

едва услышал.

Хотя она услышала. Она развернулась и позволила ему поднять ее на руки. Он отнес

ее в дом, в его старую спальню, и, когда в очередной раз нашел себя внутри неё, ему

пришла в голову уверенность, что он никогда не устанет от этого. Никогда.

Позже, когда в лунном свете она лениво гладила его, она попросила его рассказать

ей больше. О себе, о людях, которые что-то для него значили. Она кое-что спрашивала, когда он рассказал больше, чем когда либо. Он рассказал ей об Орионе и Грейсоне, Брэндоне и Каспере.

Где-то в середине его рассказа об Отступниках, она задремала на плече. Он легко

поцеловал ее, а затем оставил, чтобы поспать, найдя путь в темную гостиную, и упасть

на потертый диван.

Хотя Габи имела полное право, она на самом деле не спросила его о том, что он

планировал делать дальше. Это было темой, которую он избегал развивать даже в

собственной голове. Потому что по правде, Мэд Маклеод не имел представления.

***

Мигель на рассвете был на ногах. Мэддокс ворчал, но тем не менее поднялся,

попивая кофе и отмахиваясь от попыток Габи засунуть ему в рот еду.

— Ты уверена, что не хочешь пойти? — спросил он, пока она наливала Мигелю

стакан апельсинового сока.

Она покачала головой, с небольшой улыбкой на лице. — Я думаю, что вы, ребята, повеселитесь без меня.

Мэддокс понимал, что это было нечто большее. Она пыталась показать, как она ему

доверяет. Ничто и никто не был настолько драгоценен для нее, как Мигель.

Когда Мэд уловил мимолетное желание на кухне, Габи не оттолкнула его, как он

ожидал. Она прижалась к нему, достаточно близко, что он почувствовал ее грудь и запах

душистого лавандового шампуня, которым она всегда пользовалась. В этом была такая

интимность, она стояла рядом с ним, пока проникал свет утреннего солнца.

— Пойдем, — сказал он Мигелю, сделав еще один глоток кофе.

Прохлада раннего часа продлиться недолго, но Габи настояла, чтобы сын надел

рубашку.

— Мне не холодно, — ребенок нахмурился, когда они были уже на улице.

— Эй, — сказал Мэддокс, пожимая плечами в своей кожаной безрукавке. —

Посмотри на это с другой стороны, твой нелепый подмерзший дядя тоже в пиджаке.

— Это не куртка, — задумчиво сказал Мигель. — Это как твоя вторая кожа.

Мэддокс посмотрел на потрепанную кожу. Ребенок ловко подметил. Клуб и все, что

с этим пришло, было то, кем он сейчас был. Его семьей. Как он мог ждать, что Габи это

поймет?

Однако, пока он слушал взволнованную болтовню Мигеля о миллионе вещей в

сознании мальчика и думал о нежном взгляде в глазах Габриела этим утром, он понял, что

и это тоже его семья.

Он просто не знал, как обе друг с другом будут сочетаться.

— Эй, Мигель, — позвал он. — Помни правила. Следуй за мной, шаг за шагом.

К тому времени, когда они добрались до кладбища, стало достаточно жарко, и

Мигель завязал свою рубашку на поясе. Мальчик сразу же отправился расчищать

заросшие надгробия и прикасался к каждому, будто магические свойства впитались в

последние печальные фрагменты человеческих жизней.

Мэд дал ему достаточно времени на исследование. Он пнул камень и попытался

вспомнить, как это, чувствовать себя в восторге от всего мира. Он увидел маленькую

пещеру, где он и Дженсен прятались.

Это едва ли можно было назвать убежищем, теперь, когда он мог лучше его

разглядеть. Природная расщелина на небольшом холме, была испещрена норами мелких

животных, которые прятались там. Она казалось больше, когда он был мальчиком.

Мэддокс едва смог протиснуться внутрь. Нет, не поэтому она казалась еще меньше. Что-