Unknown - 3eafa058-389c-4d86-87ae-2c8bdbbade06

собственной жизни, но, кажется, так он защищает мою.

Я теснее прижимаюсь к нему, к его сильной груди. Мое лицо прижимается к его

сердцу, и оно громко бьется около моего уха. Этот стучащий ритм успокаивает меня, и я

засыпаю.

А потом мне снится сон.

Я смотрю вниз и вижу солнечный свет, окутывающий меня, мерцающий на моей

коже.

Я снова в церкви.

Но на этот раз все по-другому.

Вместо черного платья, которое я надевала на похороны своих родителей, я одета в

белое. Простая хлопковая рубашка, почти прозрачная. И мой отец сидит в передней части

церкви, вместо гроба. И вместо того, чтобы сидеть в сияющем солнечном свете, он сидит

в тени.

Мой пульс ускоряется, потому что это первый раз, когда кто-либо из моих

родителей появляется во сне. Так приятно видеть лицо моего отца. Я мчусь по проходу к

нему, но мои ноги двигаются очень медленно. Это так расстраивает, потому что я хочу

бежать, а ноги просто не слушаются. Но, в конце концов, я добираюсь до него.

Я стою перед ним и просто смотрю. Он одет в свою любимую полинявшую

зеленую фланелевую рубашку и рваные голубые джинсы, те, в которых он привык

работать во дворе.

Он улыбается.

— Привет, арахис.

— Привет, папа, — выжимаю я из себя. У меня комок в горле, поэтому я не могу

глотать. — Так приятно видеть тебя.

Он улыбается той же улыбкой, что я видела миллион раз на протяжении многих

лет, и вытягивает руки. Я бросаюсь в них. Папа пахнет так же, как Old Spice и мята. Я

вдыхаю и плачу, крепко его обнимая.

Но через несколько минут он отстраняется.

Я смотрю на него, на крупные руки, которые держали меня тысячу раз, которые

купали мою собаку, толкали мой велосипед и били мою мать. Я задыхаюсь и смотрю ему

в глаза.

— Папа, почему ты ударил маму?

Он, кажется, поражен, поэтому поднимает руки ладонями вверх, к небу.

— Я не знаю, — говорит он тихо. — Потому что я не совершенен. Мы с твоей

матерью должны были обратиться за помощью к семейному психологу. Мы любили друг

друга, но вместе погибали. Жаль, что ты видела это.

— Как ты можешь любить кого-то, но все же делать ему больно? — спрашиваю я, и

говоря это, я чувствую, как слезы текут по моему лицу. Папа тянется своей широкой

ладонью и вытирает их.

81

http://vk.com/world_of_different_books

— Такова жизнь, — говорит он мне тихо. — Иногда мы делаем больно тем, кого

любим больше всего.

— Но ты никогда не должен был причинять кому-то боль таким образом, —

говорю я ему. — Иметь такой характер — все равно, что быть трусом.

Папа смотрит на меня.

— Может быть, я и был трусом. Но я все еще был хорошим человеком, у которого

просто был плохой характер. Я люблю тебя, арахис.

Я чувствую, что приросла к земле, а затем онемение сильным потоком накрывает

меня. Так или иначе, по какой-то причине, что-то щелкает во мне, и я вдруг понимаю, что

эти глупые сны пытались сказать мне все это время... черные и белые гробы, солнце и

тени.

Жизнь не черно-белая. Не все люди хорошие или плохие. Я была так сосредоточена

на смысле жизни после смерти своих родителей, что не учла тот факт, что в глубине души

— хотя я не признавала этого — мне было трудно понять отношения между ними. И,

наверное, я осуждала их.

Действительно, жизнь просто смесь хорошего и плохого, различные оттенки

серого, белого и черного. Думаю, я всегда боялась быть с кем-то в отношениях, потому

что думала, что у меня будут такие же отношения, как у родителей или, что я сделалаю

ошибку.

Но вся жизнь состоит из ошибок.

Я сглотнула и посмотрела на своего отца.

— Я люблю тебя, папа. — Он кивает, его глаза полны доброты и любви. — Я

скучаю по тебе.

— Я знаю, — отвечает он. И, сидя на месте, он начинает исчезать, пока не

пропадает, и я остаюсь в одиночестве.

Но я не одинока. Я чувствую присутствие Пакса, даже притом, что не могу его

видеть. Я поворачиваюсь, но его там нет.

А потом я просыпаюсь и смотрю ему в глаза.

— Ты в порядке? — шепчет он. — Тебе что-то снилось.

Его руки обнимают меня.

— Мне просто приснился странный сон, — шепчу я. — Мне снился мой отец,

впервые с тех пор, как он умер. Я спросила его, почему он ударил мою маму, а он говорил

про то, что был испорчен. Но он все еще был хорошим человеком. Он и моя мама должны

были пойти к семейному психологу, но так и не пошли.

Пакс смотрит на меня, его золотые глаза освещают теплом темное помещение.