Unknown - 3eafa058-389c-4d86-87ae-2c8bdbbade06

Он одобрительно смотрит вокруг.

— Это прекрасно. Я могу видеть тебя здесь, работающую.

Он указывает на картину, висящую на стене. На ней изображена женщина,

опустившая голову. Она довольно абстрактна и нельзя разглядеть детали ее лица. Никто

не узнает, что это моя сестра. Ее голова наклонена, потому что она плачет на похоронах

моих родителей. Этот конкретный момент запечатлен в моем сердце, и я знала, что

должна нарисовать его. Картина висит здесь, в моей частной студии, потому что это

слишком личное, чтобы быть проданным.

— Это Мэдисон? — спрашивает Пакс с любопытством. Я смотрю на него с

удивлением.

— Как ты узнал? — спрашиваю я. — Картина настолько расплывчата.

Он подходит для изучения.

— Ну, я вижу, что черты лица такие же, как у нее. Ее волосы блондинистые,

поэтому я предположил, что это должна быть Мэдисон. Это красиво.

— Спасибо, — бормочу я.

Он пробегается пальцем вдоль нижнего края рамы, изучая его.

— Она плачет, не так ли? — размышляет он. Я киваю.

— Да.

Он поворачивается ко мне.

— Тебе было больно в жизни, Мила. Я знаю это. И я клянусь тебе всем, что для

меня священно, что постараюсь не делать тебе больно.

Я смотрю на него, вытаскивая рабочий халат.

— Всем, что ты считаешь священным? — Я пытаюсь шутить, чтобы вытащить нас

из этого серьезного разговора. Я просто не в настроении для откровений прямо сейчас. —

Что именно ты считаешь священным? Джек Дэниелс? — Я смеюсь, и он, наконец, тоже

смеется, что позволяет мне перевести этот разговор в другое русло. Я, молча, благодарю.

— Я уверен, ты знаешь, мисс Всезнающие Штаны, что Джек помог мне в трудные

времена. Так что, да. Может быть, Джек Дэниелс является священным для меня.

Он задиристо усмехается, подначивая меня что-то ответить. Поэтому я поднимаю

бровь.

— Ты можешь снять свои трусы сейчас.

Вместо этого его челюсть практически падает.

— Снять трусы?

Шок заставляет меня хихикать.

— Эй, ты хотел обнаженную картину, извращенец. Чтобы я смогла сделать это, ты

должен сбросить свои штаны, а потом трусы.

58

http://vk.com/world_of_different_books

Пакс восстанавливает свое самообладание и очаровательно улыбается.

— Ну, если ты думаешь, что сможешь контролировать себя…

Пакс расстегивает свои джинсы и позволяет им упасть до щиколоток. Он выходит

из них, и его нижнее белье следует вниз. Я борюсь с желанием взглянуть. Он усмехается.

— О, ты знаешь, что хочешь, — он дразнит, когда снимает свою рубашку. — Идем

дальше. Взгляни. Все равно, в конечном итоге, ты должна будешь это сделать.

Я тяжело сглатываю, смотря на его грудь. У него есть татуировка на каждой

грудной мышце и по одной на каждом бицепсе. Я замечаю, что у него также есть какие-то

слова на правом боку. Все это отлично продемонстрировано на его удивительно

скульптурном теле. Святой ад.

Я борюсь с собой, чтобы не смотреть ниже пояса. Я не хочу, давать ему

удовлетворение прямо сейчас, а он, конечно, ждет именно этого.

Я улыбаюсь.

— Всему свое время, мистер Тейт. Почему бы вам не пойти туда и не встать под

светом?

Я двигаюсь по направлению к передней части своей студии, безопасное и

почтительное расстояние от моего мольберта. Он уверенно шагает голышом на место. Я

вдыхаю. Его задница, такая же скульптурная и идеальная, как и перед. Как это вообще

возможно?

— Как ты хочешь меня? — спрашивает он, стоя лицом ко мне, руки болтаются по

бокам. Это провокационный вопрос.

Я не могу удержаться и теперь смотрю ниже пояса, и я настолько впечатлена,

дергая глаза обратно, чтобы обнаружить, что он смотрит на меня с изумлением. Мои щеки

немедленно вспыхивают, горячо и быстро.

— Гм. Почему бы тебе не отвернуться немного и не посмотреть вдаль?

— Твое желание для меня закон, — он растягивает слова, отворачиваясь. Мышцы

его спины перекатываются, и я смотрю на слова на его боку. Дерзкие и черные каракули

ползут по его грудной клетке. Я читаю их вслух:

— Иди спокойно против шума и суеты.

Я смотрю на него с недоверием.

— Разве это не из поэмы «Желаемое»?

Он кивает, и я ошеломлена. Я должна посмотреть на него, потому что он смеется.

— Что? Ты думаешь, я неграмотный?

Он поднимает бровь, и я смеюсь.

— Нет. Это не то, что я думаю о тебе. Безмятежно. Или спокойно. Разве это не

следующая строка, что-то о мире?

Он кивает.

— И помни, что мир существует в тишине. Я чуть было не наколол и это тоже, но