Unknown: 6001fbbe-81d2-472b-a1a3-fa8f482a95dd

прежде чем я оказываюсь в пяти футах от них, словно тугой веревкой, Алекс обхватывает

меня руками.

- О нет, ты не войдешь. Ты должен позволить им сделать их работу, Ди.

- Их работу? Они истязают ее! Разве ты не слышишь, как она страдает?

Он почти отрывает меня от пола и уносит оттуда, где моя любимая кричит от боли.

- Да? А вломившись, ты можешь подставить ее жизнь под угрозу. Ты ведь знаешь, что не

сможешь просто спокойно стоять и наблюдать. Так что перестань вести себя как

чрезмерно чувствительный мудак и дождись, когда тебя позовут.

Я сжал кулаки по бокам и каждая мышца в теле напряглась от слепой ярости.

- Я. Не. Мудак.

Александр пожимает плечами, прежде чем усаживается в кресло, ни капельки, не

вздрогнув от проявления моего нрава, от которого большинство мужчин просто цепенели

от ужаса.

На самом деле, Алекс один из немногих людей, которые не страшатся меня.

Ну... страшатся - довольно сильное слово. Давайте назовем это, испытывают чувство

неловкости.

Не то, чтобы я к этому стремился. Но как Темный король, я должен вызывать чувство

уважения и да, чувство страха тоже, и по этой причине другие не видят меня

покладистым.

Но поскольку Александр является моим тестем и лучшим другом, то напоминание о

королевском титуле просто не прокатывает с ним.

Уступив и вздохнув, я сажусь рядом, обхватывая голову руками от отчаяния... и страха.

Прошло уже несколько часов. Несколько часов я слушаю, как Габриэлла страдает.

Что-то не так. О, Боже мой... я не могу потерять ее. Я не смогу жить без нее.

- С ней все будет хорошо, - говорит Алекс, положив руку мне на плечо. - Морган там,

держит ее за руку. И если что-то пойдет не так, Ларс подстрахует, чтобы Светлые врачи

сделали все необходимое. Верь, брат. С твоей королевой все будет хорошо.

- Но почему тогда кажется, что ей так... больно? - я не упускаю из вида, что мой голос

надломился, но мне плевать. - Я имею в виду, что извлечение ребенка из чрева такой

мучительный процесс. Но разве они не могут облегчить ее боль?

- Она тоже могущественная, и ее тело пытается исцелить себя, как только они ее режут...

- Что? - меня передергивает, когда дрожь прокатывается по телу.

- ... и она выжигает лекарства. Но молодая женщина там... она дитя своей матери. Она

боец. И она справится.

Я выдыхаю и откидываюсь на спинку кресла, не много успокоившись от слов Алекса.

Габриэлла боец. Она боролась за меня. За Нико. И сейчас борется за нашего ребенка.

По ту сторону дверей все смолкло. Повисла тишина, которая говорит мне, что что-то

случилось.

Я вскакиваю на ноги, готовый мчаться к дверям, когда выходит Морган, одетая в

бесформенную голубую одежду.

На ее лице усталость от того, что на протяжении нескольких часов она просидела рядом с

лучшей подругой, пытаясь подбодрить ее словами.

Но сейчас, она кажется измотанной.

Я появляюсь прямо перед ней, в результате чего она вскрикивает от удивления.

- Черт подери, Дориан! - кричит она, целуя мою руку.

- Какие-нибудь новости? Как она? Что случилось? - когда Морган сразу не отвечает, я

хватаю за ее тонкие плечи и стараюсь не слишком крепко сжимать.

Я в отчаяние, но знаю, если случайно причиню ей боль, то Ларс снесет мне голову и даже

не посмотрит король я или нет.

- Она в порядке, - улыбается Морган. – Иди, проведай ее. Сейчас я понимаю, что у меня не

было времени поправить Габриэлле прическу и макияж, так что не злись на меня...

Я уже ушел.

Я вхожу в родильную палату больницы как раз вовремя, чтобы услышать первый крик

моего первенца.

Габриэлла улыбается, ее влажное от пота лицо сияет, как никогда прежде, когда ей

передают в руки извивающейся сверток.

С дрожью в коленях я делаю шаг вперед и, наконец, вижу чистую, непорочную красоту -

столь редкую и дивную, что моя грудная клетка сжимается и расширяется от

переполняющих эмоций.

Я выдыхаю, когда эмоции проходят через меня, оттолкнув бесконечный поток радости в

моих венах.

И в этот момент, внутри меня что-то переворачивается, заполняя последний кусок

пустоты, которая так долго болела. И я чувствую, как мое темное сердце ломается

пополам, но все еще бешено бьется, более живо, чем когда-либо.

Возможно, я пережил множество жизней, но никогда еще не чувствовал себя настолько

живым, как в эту самую минуту. Сейчас, мое вновь пробудившееся сердце бьется ради

них.

Конец книги!