Александр Баунов - Миф тесен

Тот факт, что мы понимаем по сигналам во фразе или по контексту, какое из значений эвфемизма в данном случае выбрать, не значит, что оно переходит в разряд ругательств. Это означает, что эвфемизм работает. Он на то и рассчитан, что мы поймем, это не ребус и не шарада.

Барышни не строили невинность, но и называть группу бешеными вагинами они не собирались. Они планировали двусмысленное название с нериличным намеком и дали двусмысленное название с неприличным намеком — не менее и не более. Между игривой двусмысленностью и теми односмысленными переводами, которые дают ей рассерженные моралисты, — существенная разница.

Это ровно тот случай, как если бы панк-группа называлась «Восстание приборов», а нас бы уверяли, что это значит «Вставшие сами-знаете-что» и что это нельзя ни написать, ни произнести. Значит-то значит, но и написать, и произнести можно.

Одна из проблем с правильным пониманием названия Pus­sy Riot связана с недостатком выразительных средств в, казалось бы, таком богатом по этой части русском языке. Но вот в разделе эвфемизмов женский пол в нем явно ущемлен. С одной стороны, в русском языке и болт, и хрен, и крюк, и много чего еще, а с другой — и не поймешь, что с другой. Не зря феминистки озабочены фаллоцентризмом русского мира.

При недостатке лексического богатства на женской половине нашего общего дома мне кажется, что «Восстание приборов» и сейчас довольно адекватный перевод названия группы. К тому же, освященный давней традицией. В «Декамероне» у Боккаччо, как мне кажется, есть близкий аналог, он и по богохульности подходит. В десятой новелле отшельник поддается искушению и соблазняет девицу: «При виде ее красот его вожделение разгорелось пуще прежнего, совершилось восстание плоти». Resurrectio carnis, восстание (или воскресение) плоти — фраза из латинского символа веры, о том же в никейском символе сказано «чаю воскресения мертвых». А контекст сами видите какой. Это вам не восстание кошек. Но Боккаччо, который вот так вот обошелся с «воскресением плоти» из символа веры, в XIV веке не посадили.

Пальцы тянутся к перу, перо к бумаге — а ни того ни другого уж нет. Штат Индиана на американском севере стал первым, где отменили обязательное обучение письму пером по бумаге. Но не штатом единым, лиха беда — открывай ворота, подтянутся и другие — штаты, республики, империи.

Америка не та страна, где ждут инструкции: что не запрещено, то разрешено. Новейшее университетское исследование уже обнаружило в Теннеси школы без письма. В 2006 году во Флориде, увидев, что письмо как-то само собой исчезает из школ, разослали инструкцию, согласно которой в третьем классе должно начинаться обучение письму от руки, в четвертом — учителя должны добиться разборчивого почерка, в пятом — ученик должен писать бегло.

Неграмотный — тот же слепой. Но флоридские ученики к пятому классу не были неграмотны. Просто грамотность теперь не предполагает умение своей рукой выводить значки на поверхности носителя.

Кирка (она же Цирцея) отправила Одиссея в царство мертвых за пророчеством: его странствия закончатся, когда пешком с веслом на плече он зайдет так далеко от моря, что местные спросят: «Что это у тебя за лопата?» И руки тянутся к Кирке, кирка к лопате. Уже в наступившем учебном году Одиссею ли, кому ли еще можно забрести с письменными принадлежностями так далеко в глубь континента, что люди там спросят: «Что это у тебя, странник, за твердая белая тряпочка и толстая иголка — это протыкать и заворачивать бургер? Или, может быть, ковырять в ухе?»

Биологи считают, что передача информации посредством значков, нанесенных пером на поверхности, является отличительной особенностью человека как вида.

Разумеется, условным пером. Сначала был уголек из тесной печурки, острый камешек, бронзовый резец для высекания по камню и деревянная лопатка для выдавливания по глине, костяная палочка для восковых табличек, тростинка — каламос, кисточка, собственно, перо крупной птицы, желательно гуся, металлическое перо, простой карандаш (см. уголек), и только к ХХ веку дошли до ручки — сначала автоматической чернильной, потом шариковой. Ах да, был еще пропитанный краской фитилек из фетра.

Знак, который мы выводим на бумаге, восходит не то чтобы к рисунку — хотя наша «А» сохраняет связь с перевернутой головой финикийского быка «алефа», а наше «Д» — все еще финикийская дверь «далет», — а к процессу царапания по поверхности. Греческое «графо» (γραφω) прежде, чем «пишу», означало «царапаю». Латинское scribo означало примерно то же самое действие, родственное русскому глаголу «скребу». Как курица лапой. Сядь на место, двойка.