Unknown - ab4b35f9-bcc9-4486-85d1-16f2de6a07ad

– Для меня ты будешь Самантой, – объявил Ник. – Отныне и навсегда.

Сэм насмешливо фыркнула:

– Я никому не разрешаю так меня звать.

– Тебе придется сделать для меня исключение, потому что для меня в тебе нет ничего

мальчишеского. Ты женщина во всех смыслах. Вся до кончиков ногтей красивая и

сексуальная.

Ее лицо запылало под его пристальным жарким взглядом.

– Ладно, разрешу тебе иногда звать меня Самантой, только не переборщи. И только

не на людях.

– Припасу эту привилегию для самых важных личных моментов, – пообещал он с

усмешкой, от которой она таяла. – Итак, ты стала копом в угоду отцу.

– Что? – спросила Сэм, завороженная его карими глазами.

– Твоему отцу.

– А. Верно. Поначалу так и было, не отрицаю. Но потом я открыла, что у меня к

этому делу талант. Во всяком случае, так думала до недавнего времени.

– Так и есть. Не позволяй какому-то одному несчастному случаю пошатнуть свои

убеждения или веру в себя.

– Ты говоришь, как полицейский мозгоправ, – со смешком сказала она. – И я

понимаю, что вы оба правы. Но есть что-то в мертвых детях, что потрясает до глубины

души, даже когда знаешь, что поступил правильно. – Сэм уставилась в пространство,

словно вернулся весь тот ужас, чтобы снова ее мучить. Ей никогда не забыть

страдальческих воплей Маркуса Джонсона, когда пуля угодила в его сына.

– Что случилось той ночью?

Тошнотворная тяжесть накатила на нее и перевернула все в желудке, который

недавно умиротворили едой. Несколько недель после того случая Сэм давилась и с трудом

глотала пищу.

– Мне не положено ничего обсуждать. На следующей неделе мне предстоит проверка

на слушаньях по вероятным обоснованиям.

Ник протянул под столом руку, сплел свои пальцы с ее и не отпустил, несмотря на

все попытки освободиться.

– Перестань, – тихо приказал он. – Просто перестань, ладно?

– Кто-нибудь может увидеть, – прошипела Сэм.

– Никто на нас не смотрит, а скатерть скрывает все недозволенное. Нет ничего лучше

старой доброй скатерти.

Сэм мягко отняла ладонь, сложила руки и притворилась, что не замечает, как лицо

Ника исказила обида.

– Могу поспорить, что ты закончил делиться грехами с народом.

– Я бы не сказал, - заявил он, скривив веселой усмешкой губы. – Тебе так трудно?

– Что?

– Делиться бременем на душе.

– Невозможно, - призналась она. – Мои недостатки в этом отношении доставили мне

немало проблем в жизни.

– Каких проблем?

– Например, в браке. – Ей захотелось еще выпить, поскольку во рту вдруг стало сухо

как в пустыне. Взглянув на Ника, Сэм обнаружила, что тот терпеливо смотрит на нее,

словно у него нет ничего, кроме времени. Потянулась за полупустым стаканом пива и

осушила одним глотком.

– Почему ты развелась?

Сэм задумалась, размышляя, стоит ли вести этот разговор с мужчиной, к которому ее

дико влекло, но который для нее под запретом. После долгого молчания решила – да

какого черта? Почему бы и нет?

– Мой бывший муж объявил, что я в нем не нуждаюсь.

– А ты нуждалась?

– Нет, - фыркнула Сэм. – Он оказался полной дрянью.

– Поскольку он не удосужился передать пару крайне важных сообщений, то

вынужден согласиться с тобой.

– Я совершила большую ошибку, связавшись с ним, – вздохнула она. – Не разглядела

его истинную сущность, пока не стало слишком поздно. Не слушала никого, хотя меня

предупреждали.

Ник выпрямился на сидении.

– Он не… то есть… он ведь не бил тебя?

– Нет, хотя было бы легче, если бы бил. По крайней мере, я могла бы дать сдачи. Нет,

он нападал исподтишка. Ему хотелось полного контроля надо мной. И я позволила зайти

всему дальше, чем следовало, поскольку не хотела признавать, что так невероятно

ошиблась. Всё наша чертова дурацкая ирландская гордость.

Несмотря на сопротивление Сэм, Ник придвинулся ближе.

– Хочу прямо сейчас обнять тебя, - хрипло прошептал он ей на ухо, обдав теплым

дыханием и вызвав мурашки по всему телу. – Не выношу мысли, что кто-то заставлял тебя

чувствовать себя неполноценной.

– Я сама ему позволяла, – проговорила Сэм. Ее барьеры сыпались как домино. Ей

хотелось, чтобы Ник обнял ее, хотелось преклонить голову на его сильном надежном

плече. Впервые за долгое время захотелось того уюта, который он предлагал. Нет, ей это

не нужно. То, чего следовало бояться, на деле, скорее, возбуждало. – Мы можем уйти?