Сьюзен Янг - Отель

Я хрипло выдыхаю, в последний раз.

— Стань таким, какой ты есть на самом деле, — вновь говорю я, по моим щекам струятся слёзы.

Глазные яблоки Кеннета растворяются, мышечная ткань разлагается, и от портье остаётся лишь скелет. Только тогда я отпускаю лацканы его смокинга. Рухнув на пол, он пеплом разлетается за стойкой регистрации.

Отель «Руби» окутан дымкой, и дежурный за стойкой удивлённо оглядывается по сторонам. Я наблюдаю, как он поднимается со своего места, шаркая туфлями по начищенному до блеска полу, идёт к кучке пепла и останавливается перед ней. Хмурит брови. У меня пересыхает во рту, всё мое тело дрожит. Это последняя моя минута в реальном мире.

— Вы видите меня? — слабым голосом спрашиваю я.

На секунду дежурный замирает, и я задерживаю дыхание. Но тут он пожимает плечами, приоткрывает небольшую дверцу стенного шкафа и достаёт оттуда совок и веник. Он сметает останки Кеннета и выбрасывает их в мусорное ведро. И это то, что портье есть на самом деле — пепел.

— Одри?

Воздух словно затягивает в вакуум, и я разворачиваюсь. Яркий, полный красок мир «Руби» становится ясным и чётким. Я вижу Элиаса, который смотрит на меня, широко раскрыв глаза. Других теперь уже не видно, и, как и сказала Кэтрин, без них замечательно тихо. Дэниел, по-прежнему в луже собственной крови, садится, держась за голову. Его костюм испорчен. Кэтрин цепляется за руку Джошуа, и они оба смотрят на меня в совершеннейшем шоке.

У входа в бальный зал собрались постояльцы, все молчат. Я опускаю глаза на своё окровавленное платье и понимаю, что вся боль из моего тела исчезла. Нет ни ломоты, ни холода. Не слышно музыки. Я втягиваю в себя воздух, и мой вдох громко отдаётся по притихшему вестибюлю.

Элиас прикладывает ладонь к сердцу, по его щекам текут слёзы.

Я мертва.

Глава 21

Мою маму звали Хелен… это имя стало святым после её смерти. Она умерла в возрасте сорока трёх лет, не имея возможности попрощаться. Это была трагедия, ничего печальнее не мог бы написать и Шекспир. И эта трагедия разрушила мою семью. Сломала меня.

Но вот я, в платье, пропитанном кровью моего брата, стою в вестибюле отеля «Руби» и гадаю, чего ждать от моей смерти. Все мои самые близкие тоже уже умерли, но что будет с бабушкой? Сначала она потеряла свою дочь, а теперь и нас. Может ли столько несчастий свалиться на одну и ту же семью? Наверное, это всё-таки в духе Шекспира.

Стоит мне подумать о Райане, как моё сердце пронзает острая боль — ведь я умерла, а он до сих пор влюблён в меня. Ему придётся жить с этим всю оставшуюся жизнь, и эта драма будет так или иначе влиять на его будущие отношения, причиняя боль. Хотя, может быть, он сможет обрести покой. Найти своё счастье.

Моя жизнь, которую я так не хотела, только начиналась. А сейчас я мертва, мне никогда не вернуться обратно. Я умерла, чёрт подери! И с этой мыслью я опускаюсь на пол, закрывая лицо от наступившего шока.

Проходит мгновение, и я чувствую тёплое прикосновение Элиаса. Он сидит на коленях рядом со мной и притягивает меня в свои объятия, плача о том, что должен был сильнее бороться за моё спасение. Я опускаю подбородок на его плечо, слушая его и размышляя, была ли Таня права в том, почему он так заботится обо мне — что это не то, что было у него с остальными, что он ждал меня всю свою жизнь.

Когда Элиас отстраняется, гладя моё лицо и окидывая меня взглядом, я замечаю, какими светлыми стали его янтарные глаза — он как будто выплакал весь цвет.

— Я так виноват, Одри, — едва различимо шепчет он.

— Перестань, — говорю я ему, склоняюсь ближе и целую его губы, щёки. — Хватит, — устав от постоянной тревожности, прошу я. Пусть она останется с моим телом на обочине дороги. Элиас кивает, ещё не придя в себя от моего нового состояния, и помогает мне подняться на ноги.

Папа и Дэниел ждут, оба выглядят убитыми горем. Но то, что я вижу их вместе, наполняет меня чувством надежды. Надежды на нас. Теперь, когда Кеннета больше нет, страх пропал. У меня есть моя семья. И это всё: у меня есть моя семья!

В противоположном конце вестибюля раздаётся звонок лифта, и двери открываются. Я непроизвольно улыбаюсь, когда из кабины вылетает Лурдес, а за ней Таня. Первое, что замечает Лурдес, — это стоящего в луже крови Дэниела, его испорченный костюм. Она тут же подходит к нему и поворачивает его голову, чтобы убедиться, что он не ранен. Дэниел закатывает глаза и говорит ей, чтобы она не переживала за него, но, точно говорю, это внимание ему нравится. Стоящая напротив него Кэтрин опускает глаза и ещё крепче вцепляется в Джошуа. Мне кажется, они действительно идеальная пара — и, скорее всего, Джошуа был прав: если бы она была помолвлена с ним, то, возможно, не закончила свою жизнь здесь.