Сьюзен Янг - Отель

— Я люблю тебя, Дэн, — наклонившись, чтобы поцеловать его лоб, шепчу я. От ночного воздуха его кожа стала ледяной. — Я люблю тебя.

Я закрываю глаза, а когда снова их открываю, мы вновь в вестибюле отеля «Руби». Я осторожно перекладываю голову брата на сияющий пол, в лужицу ярко-красной крови. Вокруг нас троих собралась толпа зевак, Дэниел мёртв. Мой отец рыдает рядом с ним, прижимая к губам его кулак.

— Возвращайся, — шепчет он, крепко зажмурившись. По-прежнему находясь там, в кювете. — Вернись, Дэн.

Элиас садится на колени и касается моей руки.

— С ним всё будет в порядке, — ласково шепчет он мне. — Дэниел скоро снова очнётся.

— Нет, — словно в ступоре отвечаю я и поднимаю на него глаза. — Не на самом деле. Не в реальной жизни. Только здесь.

Элиас наклоняется и кладёт голову на моё плечо, жалея меня. Жалея обо всём.

— Как видите, — раздаётся в помещении резкий голос Кеннета, который обращается к собравшейся вокруг нас толпе, — здесь всё кончилось. Возвращайтесь на вечеринку. Мисс Каселла уже уходит.

Мой отец поднимает глаза, вспомнив, где он находится. Он поворачивается ко мне с бледным лицом.

— Ох, малышка, — качая головой, произносит он. — Ты не должна здесь находиться. Нет, ты… — Папа поворачивается вокруг, убеждаясь, что мы по-прежнему в «Руби». — Мне не следовало позволять тебе оставаться здесь так долго. Боже, я так виноват. — Он кладёт на пол руку Дэниела и тянется ко мне. — Прости меня за всё.

Папа притягивает меня к себе, его тело сотрясают рыдания. Наконец он осознал, что его сын на самом деле мёртв. Я кладу голову ему на плечо, снова чувствуя себя маленькой девочкой. И прощаю своего отца за то, что он оставил нас после смерти мамы… потому что он мой папа . Тот, кого я всегда знала, но о ком забыла. Он снова и снова просит у меня прощения, и не только за эти последние дни в «Руби», не только за аварию на тёмном шоссе. Он просит прощения за каждую минуту, что упустил после маминой смерти. За каждую минуту, что мы упустили.

— И ты извини меня, папа, — шепчу я, вцепляясь пальцами в отвороты его смокинга. Я крепко сжимаю веки и вдыхаю аромат маминого стирального порошка. Аромат дома. Желая, чтобы все мы снова были вместе.

— Это всё, конечно, очень трогательно, — жёстко говорит Кеннет, — но время не ждёт. И если вы, мисс Каселла, всё-таки не планируете воспользоваться своим приглашением, то я должен попросить вас вернуться на свой этаж.

Мы с папой отстраняемся друг от друга, и он убирает с моего лица волосы, не отрывая от меня глаз.

— Я буду скучать по тебе, малышка, — шепчет он. — Больше всего на свете.

Он шмыгает носом, вытирает щёки и поднимается на ноги. Затем, расправив смокинг, испачканный кровью, вежливо, словно джентльмен, кивает Элиасу.

Элиас кивает в ответ и протягивает мне руку. Я пялюсь на его протянутую ладонь, а затем обвожу взглядом вестибюль, блистательный в своей красоте и величественный. Люстру, камин, сверкающие рамы и роскошные гобелены. Это прекрасное, но жуткое место. Хотя, может быть, так кажется из-за Кеннета.

Большинство зевак исчезло, вернувшись к своим ролям в бальном зале, как приказал им Кеннет. Другие тоже исчезли в своей собственной реальности.

Я позволяю Элиасу поднять меня на ноги. И вот я стою и смотрю вниз, на тело своего брата, моё платье пропиталось кровью. Я должна бояться, но больше не чувствую страха. Не боюсь. Ни смерти. Ни Кеннета. Портье, прищурившись, смотрит на меня, моё спокойствие, похоже, приводит его в замешательство.

— Мисс Каселла, — потеряв самообладание, шипит он. — Ваше время вышло. Возвращайтесь на свой этаж.

Музыка, звучащая из бального зала, становится всё громче. Это моя песня — та самая, что играет на обочине дороги, повторяясь снова и снова. Здесь мелодия звучит медленнее, её труднее узнать. Она наполняет меня ощущением щемящего томления, но в то же время напоминает мне о том, к чему я вернусь. Моё тело тяжелеет, начинает болеть. Я вновь опускаю глаза на Дэниела.

В другом конце вестибюля открывается дверь для персонала. Оттуда, рука в руке, выходят Кэтрин и Джошуа. Она в своём белом платье похожа на мечту, но поражает не это. Всё дело в Джошуа, одетом в костюм, который выглядит как гость вечеринки. Глаза Кеннета расширяются, и он шагает в их сторону.

— Что это всё значит? — не веря своим глазам, вопрошает портье, его лысая голова заливается краской. — Джошуа, переодевайся обратно в униформу! Мисс Мастерс, это против правил!