Машка - o 78b6c334dd224691

ней в «ДжейВоке». Эйвери заслуживала лучшего. С ней мне хотелось большего, чем

обычный дикий трах. Я хотел смотреть ей в глаза. В первый раз, мне казалось, гораздо

важнее было видеть выражение ее лица, когда я скользну внутрь, нежели гнаться за самим

удовольствием.

- Не шевелись, - произнес я, больше умоляя, чем предупреждая. Затем слез с нее и

завозился с карманом джинсов на краю кровати.

Я безмолвно помолился и поблагодарил Бога, когда пакетик из фольги вывалился

мне в руку. Меня беспокоила мысль, что он лежал в бумажнике с целью использования с

любой девушкой, которую бы я привел домой. Теперь же не представлял никого, кроме

Эйвери. Я не мог предвидеть, что мы окажемся здесь, в спальне Эйвери, но это не помогло

подавить чувство вины. Даже наблюдая за мной, действующего как мудак, которых она

ненавидит, Эйвери Джейкобс по непонятным причинам лежала подо мной, полностью

обнаженная и нетерпеливо ожидающая, когда я займусь с ней любовью. Все каким-то

образом встало на свои места, хотя я знал правду: моя жизнь – это череда неудач.

Потребуется немного времени, прежде чем Эйвери уйдет.

Мои зубы разорвали пакетик, но рука Эйвери легла сверху моей, останавливая.

Сердце пропустило удар, словно девушке удалось разгадать мои страхи. Неужели она

только сейчас поняла, что совершает ошибку? И передумала?

Забрав из моих рук маленький пакетик, она осторожно толкнула меня в грудь,

переворачивая на спину. Ее гладкие бедра обернули мои, я в восхищении следил за ее

движениями, наказав себе оставаться спокойным. Страстные женщины не гарантировали

большой контроль. Я знал цель и конечный результат и всегда был готов поддержать

инициативу. Позволить Эйвери управлять не то, к чему я привык, что, в свою очередь, действовало очень возбуждающе.

Я ничего не мог с собой поделать и провел пальцами по ее шелковистой плоти,

когда она развернула презерватив и раскатала его по моему члену. Не думал, что возможно

еще больше завестись, но Эйвери улыбалась так, как никогда раньше, только одним

уголком губ, озорной, легкой улыбкой. Она прошлась губами по моему животу, пробуя

тело десятками поцелуев. Как только защита оказалась на месте, я схватил Эйвери за

талию и перевернул на спину, расположившись между ее ногами. Терпению пришел

конец. Я должен был оказаться в ней.

Не отводя от меня взгляд, Эйвери втянула в себя воздух. Я начал погружаться в нее, болезненно медленно, позволяя привыкнуть к своему размеру. Вонзившиеся в спину ногти

на ее руках подтверждали реальность происходящего, и теперь девушка, о которой я

мечтал, принадлежала мне. Тишину комнаты нарушали только шуршащий от моих

движений матрас, наше неровное дыхание и тихие стоны Эйвери, когда я полностью

оказывался в ней.

- Ты в порядке? – Спросил я, тяжело дыша.

Она кивнула, и наши губы соединились. Меня накрыло волной облегчения от

понимания, что она хотела того же, что и я, и ощущала доверие, которые мы даровали друг

другу. Впервые, - по крайней мере, для меня – секс означал гораздо больше, чем просто

секс. Ни перед кем я не был настолько уязвимым. Мне было одновременно и страшно, и

волнительно, эмоционально гораздо мощнее любого разового развлечения.

Я подался назад, затем снова наполнил ее собой. Наши движения были

неторопливыми, подходящие поцелуям. Хотя обычно мне не свойственна подобная

осторожность. Я боялся, что прекрасное видение Эйвери разрушится и исчезнет подо

мной, оставив после себя груду сожалений и прошлых ошибок.

Ее бедра приподнялись навстречу моим движениям, губы прошептали мое имя

прямо мне в губы. Прижавшись своим лбом к ее, я мог различить только одно: маленькое

пенни, раскачивающееся между нами.

Наши стоны усилились и стали гораздо громче в небольшом пространстве комнаты,

когда Эйвери начала содрогаться подо мной, а наши тела покрылись тонким слоем пота.

Я наклонился, жестко целуя ее и чувствуя, как растет собственное напряжение. Мое

предполагаемое занятие любовью начало превращаться в траханье, и Эйвери с

удовольствием поддавалась дикому ритму.

Ее тихие вскрики удовольствия подвели меня к краю, я врезался в нее один

последний раз и застонал в освобождении. Мы замерли, стараясь отдышаться.

Я убрал взмокшие волосы с ее лица, проследив большим пальцем изгиб ее брови.

Стоило мне выйти, как в ее взгляде появилось разочарование, отражавшее мое.