Юлия Флёри - Порхай как бабочка, жаль как пчела

– Ты издеваешься? Все в один голос твердят, что ты увёл его жену, а ты отрицаешь?

– Все – это кто?

– Дима, я шесть лет прожила с Кирой. Я знаю его друзей, товарищей, партнёров по бизнесу, а в разговоре нет-нет, да и мелькнёт упоминание о его бывшей. И все в один голос винили тебя.

– Просто никто их этих всех не знает, что тогда происходило в их семье.

– А ты знаешь?!

– Это Карина попросила меня о помощи. – Дима странно прищурился, словно ему было больно или неприятно вспоминать те события. – Кирилл, он рядом с Кариной терял всякий контроль и здравый смысл, сходил с ума от её близости, её присутствия. И он не хотел её ни с кем делить. Ни с кем, даже с собственным ребёнком. – После этих слов я неосознанно зажалась. О нежелании Кирилла иметь детей, знала не понаслышке. – Я был близким другом семьи, хорошо ладил и с Кирой и с Кариной, но даже мне она не сказала, по какой причине потеряла ребёнка, знаю только то, что винила во всём Кира. Меня в тот момент в городе не было, а когда я приехал, она уже была замкнутой, словно неживой. Перестала появляться в обществе, практически не выходила из дома, Кирилл, конечно, опекал её, как мог, но она не могла вынести его присутствие. Тогда и попросила меня помочь. Знала, что Кирилл просто так не отпустит. И он не отпустил. Вот тогда я и сказал, что она со мной. На следующий день у меня не было бизнеса, не было квартиры, но остались долги и кредиты. Они развелись. Карина изначально не хотела от него ничего брать, как она сама сказала, ей противно, но чтобы помочь мне рассчитаться с долгами, отсудила положенную половину имущества. Когда они женились, у Кира практически ничего не было, и заключать контракт не было смысла, а потом было слишком поздно. Вот так всё и вышло. Карину из Москвы я увёз, чтобы она пришла в себя, мы поселились в этом городе, в соседних дворах. В какой-то момент я встретил своего старинного друга, ещё по армии знакомы, вот это и был Лёша, он влюбился в Каришу с первого взгляда, с тех пор и не расстаются. А деньги… я взял у неё деньги для раскрутки своего дела, а когда она отказалась принимать их назад, ввёл её в число совладельцев. Вот так мы до сих пор и дружим. И да, её мнение для меня важно. Но я никогда не ставил её выше тебя. Никогда.

– А как же… твоя мама говорила, что ты однолюб и всё такое… что любил, а она была замужем, а потом сама тебя бросила… и…

– И что?

– Всё сходится. Это… она.

– Серьёзно?

Его саркастическая насмешка над моими выводами поставила в тупик. Он смотрел внимательно, изучающе, а я не мола сложить два и два.

– Леськ, детка, – он аккуратно сжал мою ладошку, которая по непонятным причинам оказалась в его руках, – мама говорила о тебе. Я на тебе хотел жениться, предупредил, что невесту привезу, но ты сбежала до того, как я признался в этом.

– Но почему ты меня не искал?

– Я искал сначала… а потом… я вне себя был от бешенства и, честно, если бы нашёл тогда… не знаю, что бы сделал. Я не контролировал себя, понимаешь? Я не понимал, почему. Я всё тебе давал, всё, а тебе ничего не было нужно. Ты вышвырнула меня из своей жизни, даже не объяснившись. И тогда решил, что пусть так, если ты действительно этого хочешь. Но ты ведь… – Он поджал губы и сильно сжал челюсти, – ты как пчела, самая настоящая, не ушла просто так. Ты жалила… больно, загнала жало в сердце, в мозг! И вытащить его невозможно. А когда я увидел тебя в ресторане, всё смешалось. Все чувства разом. И любовь, и ненависть, и желание обладать с желанием растоптать и унизить. Я не знал, зачем заставил тебя вернуться, но когда ты ушла ко мне окончательно, когда мы снова были одной семьёй, понял, что мне только вас с Антохой для счастья и не хватало. Я знаю, ты на меня обижаешься, что не рассказал сразу, что позволил думать обо мне неправильно, но я вас люблю. Всех вас. – Он положил руку на живот и малыш снова, как по заказу толкнулся. И я очень хочу, чтобы у нас что-нибудь получилось, потому что иначе… это не жизнь. Для меня не жизнь.

– И для меня…

Потом было ещё много объяснений и споров, мы доказывали друг другу свою точку зрения, свою правоту, указывали на ошибки, и это было самое сладкое время, только лишь для нас двоих. Уже поздно вечером, чувствуя невероятное желание близости с этим мужчиной, я вдруг испугалась. Мы были в его квартире, той самой, в которой он жил до знакомства со мной. Там практически ничего не изменилось, только матрац заменили на более прочный, более твёрдый, как необходимость. Слов не находилось, мы молча обнимали друг другу, когда я почувствовала острою необходимость сбежать, чтобы не наброситься на него как изголодавшаяся по мужскому телу, хотя так и было на самом деле.