Unknown - i c5e6d7b80dc3c6db

 Нет. Я не позволю тебе ударить меня и я не позволю тебе запирать ее. Где. Она.

 Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Боже, - тихо молила я в темноте. Он

слишком сильно давил на нее.

 Ай! - крикнула она. - Ты делаешь больно моему запястью.

 Тогда скажи мне, где Эдди!

 В кладовой в холле, - зло прорычала она. - Но если ты пойдешь за ней, я запру тебя

на чердаке.

 Неееет! - прокричала я себе под нос. На чердаке было так грязно и жарко. Каждый

раз когда она меня там запирала, меня потом много дней посещали кошмары.

 Ты никуда меня не запрешь. Я расскажу папе, - сказал он. Затем его шаги

приблизились к кладовой.

Мне бы хотелось, чтобы он просто оставил меня здесь. Позже, мы оба заплатим за это.

Она сделает что-нибудь ужасное.

Дверная ручка повернулась и я прищурилась от света, когда посмотрела на него. Он

был таким высоким, в тот момент, с таким жестким выражением на его лице, я была уверена, что он мой ангел. Возможно Бог услышал меня и прислал Ривера.

Он упал на колени и протянул мне руку. - Все хорошо, Эдди. Я здесь, - у него был

мягкий голос. Не такой, каким он разговаривал с матерью.

 Если ты достанешь ее из этой кладовой, я позвоню в социальную службу и

отправлю ее обратно. Я не обязана содержать ее здесь. Она не то, что я хотела. Она

дурной ребенок.

Я не хотела возвращаться в детский дом и я не хотела потерять Ривера, но я держала

рот закрытым. В моем представлении, было два вида зла. Я знала один вид, я не знала тот

вид, с которым столкнусь там. Там также не будет Ривера, чтобы постоять за меня.

 Если ты отошлешь ее, я расскажу папе, что ты пьешь таблетки, - сказал Ривер,

поворачиваясь и смотря на нее. - Я знаю. У меня есть доказательства. Я расскажу

ему и на этот раз он уйдет. Навсегда.

Я была не уверена о каких таблетках он говорил, но ее лицо побледнело. Она ничего

не сказала, лишь развернулась и пошла прочь.

 Иди сюда, Эдди. Теперь она закроется в своей комнате на всю ночь. Я побил ее в

ее собственной игре, - сказал он, беря меня за руку и аккуратно сжимая ее. - Давай

найдем тебе немного еды.

 Твой папа едет домой, - прошептала я, боясь что она услышит меня и вернется.

Он нахмурился и покачал головой. - Нет, не едет. Он со своей секретаршей. Давай,

пойдем поедим.

Капитан

Это был ее смех. Брэд, мать его, заставлял ее сегодня достаточно много смеяться, что у

меня была масса возможности оценить ее смех. Говоря себе, что смех Роуз напоминал мне о

ее смехе, было приуменьшением. У Роуз был смех Эдди. Даже то, как загорались ее глаза, как

она наклоняла голову, все было идентично с Эдди. Было трудно смотреть на это и слышать ее

смех.

Сегодня я дважды сдержал себя, чтобы не на рычать на нее и не потребовать, чтобы

она прекратила смеяться. Мне было ненавистно то, как звук ее смеха заставлял меня себя

чувствовать, потому что вместе с его теплом приходила острая боль потери. Что-то, с чем я

думал я справился много лет назад. Мне нужно держать Роуз на расстоянии. Она была

трудолюбивой и она была матерью одиночкой. Я не мог уволить ее. Я просто должен был

избегать ее, или я сломаюсь. Эмоциональная травма возвращалась вместе с теми

воспоминаниями. Даже после всех этих лет, это была травма, которую мне никогда не забыть.

Мои действия после смерти Эдди, изменили меня. Я больше никогда не стану тем, кем был.

С каждым убитым мной человеком, я терял кусочек своей души. Даже если эти люди

заслуживали смерти, быть тем кто заканчивал их жизни, отнимало у меня кусочек меня

самого. Я знал, что я не смогу снова полюбить, потому что я больше не мог любить. У меня

не было нормальных эмоций. Я был преследуемый ими и отрезан от них таким способом, что

исцеление было невозможным.

Когда я направил свой грузовик в сторону пристани, где я держал свою лодку, я

увидел машину Элли. Я сказал ей, что у меня нет настроения быть в компании сегодня

вечером, но она не послушала меня. Она редко слушала. Может мне нужно было позволить

ей оторвать мой разум от прошлого.

Большую часть своей взрослой жизни, я жил на лодке. Она передвигалась вместе со

мной, и имея ее, означало, что в любой момент я мог уехать. Я любил свободу, которую она

мне давала. Мне ее не хватала, когда я был в Техасе, в месте моего последнего проживания.

Дома возвращали мне плохие воспоминания. Я не мог заставить себя жить в доме.

Моя лодка дарила мне спокойствие.