Unknown - Тара Сивек - Соблазн и закуски

налоговые вычеты, которыми они вас снабжают. Не все новорожденные детки красивы, и неважно,

сколько новых родителей пытаются убедить вас в обратном. Иногда они похожи на стариков с

морщинистыми лицами, старческими пятнами и залысинами.

Когда я родилась, мой отец показал мою фотографию, сделанную в роддоме, своему

приятелю Тиму, а тот, взглянув на нее один-единственный раз, сказал:

– О, господи, Джордж! Будем надеяться, она окажется умной.

Так вышло и с моим сыном Гэвином. Вид у него был странненький и забавный. И я имею

право так говорить, потому что я его мать. У него была огромная лысая голова, а уши торчали будто

локаторы и наверняка могли улавливать разговоры людей в квартале от нас. Глядя на его огромную

голову, я могла говорить только с шотландским акцентом и цитировать Майка Майерса из фильма

«Я женился на убийце с топором».

– По ночам он кричит во сне в свою огромную подушку.

– Он прямо как Спутник со своей собственной метеорологической системой.

– Она похожа на апельсин на зубочистке.

Думаю, он слышал, как я разговаривала о нем с медсестрами, и сформировал свой

собственный план мести. Я твердо верю, что той ночью в детской комнате он и другие

новорожденные вступили в сговор и решили, что настало время для революции. Да здравствуют

новорожденные!

Я знала, мне следовало держать его у себя в палате. Но, как и всем людям, мне был

необходим отдых, и я воспользовалась своим пребыванием в роддоме, чтобы как следует отоспаться.

Хотя стоило бы проследить за тем, рядом с каким ребенком поставили его колыбельку. Тогда я бы

знала, что на моего сына плохо повлияет тот надоедливый младенец по имени Зено. У него на лбу

было написано – «анархия». Кем надо быть, чтобы назвать своего ребенка Зено? Не имя, а

4

LOVEINBOOKS

приглашение набить зад на детской площадке.

В больнице Гэвин вел себя тихо и почти что все время спал. Когда друзья, пришедшие

навестить нас, сказали, что после выписки он таким не будет, я рассмеялась им в лицо. Ну, на самом

деле рассмеялся Гэвин, да еще яростно взмахнул своим крошечным кулачком, словно член Нации

Новорожденных. Клянусь, каждый раз, когда он мурчал во сне, мне слышалось: «Дети – это

Гордость! Дети – это Сила!»

В секунду, когда я посадила его в машину, чтобы отвезти домой, игры кончились. Он начал

орать во всю глотку, точно дикий банши, и не замолкал целых четыре дня. Я понятия не имела,

насколько дикими были эти банши или существовали ли они вообще, но если и существовали, то

точно были чертовски громкими. Единственным положительным моментом во всем этом испытании

был тот факт, что мой ребенок отказался покидать мое тело через мои наружные половые органы,

так что после выписки они не были похожи на ростбиф. Во всех пособиях для будущих родителей,

которые были написаны женщинами, прошедшими через самый идеальный опыт родоразрешения в

мире, говорилось, что, пока ребенок сидит в утробе, с ним надо общаться. То был единственный

совет, которым я воспользовалась. Каждый день я напоминала ему, что если он погубит мое

влагалище, то я сниму процесс родов на видео и в будущем стану показывать его подружкам, что

происходит с их киской, когда они занимаются сексом, тем самым гарантируя, что трахаться он

никогда не будет. К черту Моцарта и Шекспира. Я пошла страшным прямым путем.

Мои угрозы сработали. Двенадцать часов он сидел во мне, сложив ручки, и отказывался

двигаться вниз, что меня абсолютно устраивало. Кесарево сечение, я иду к тебе! Я бы согласилась на

разрезание живота, если б можно было пропустить часть с родами и просто получить четыре дня в

помещении, где все включено: завтрак, обед и ужин в постель, плюс тебе круглосуточно капают

морфий и выписывают с запасом «викодина»1 на месяц.

Прежде чем увлечься мыслями о легальных наркотиках без ужасного крика

новорожденного, стоит, наверное, рассказать о той ночи, когда я во все это вляпалась. Мой гороскоп

в тот день прямо предупреждал: «Вы получите множество компьютерных гаджетов и

драгоценностей от ваших соседей, которые умрут, когда вы придете, застрелите их и возьмете их

вещи».

Ладно, может не прямо, но разве это не дурное предзнаменование? Стоило мне решить

попрощаться с девственностью – и в тот же день я залетаю. Говорю вам, Вселенная меня ненавидит.

Мне было двадцать лет, я училась на втором курсе в колледже, и если забыть о постоянных