Шведов Михайлович - гадь городу

Вес перевалил за сто, но пивного пуза дед Слава не нажил.

Наверное, так ладно и складно были скроены богатыри в

старину. Зубы у него были свои, но жёлтые и стёртые

наполовину. Долбаненко тоже был высокого роста, но даже

в бушлате рядом с мощным дедом казался хиляком.

-- Ну и нашёл своего вандала, полицмент позорный? --

усмехнулся дед, показав полный набор зубов, похожих на

жёлтые зерна кукурузы.

-- Света утром топила плиту?

-- Конечно, топила. Завтрак готовила. От газа нас

отключили, потому как скоро сносить мой дом будут.

-- Тогда пошли, дед, на кухню.

В кухне Долбаненко швырнул в топку все фотографии

и пошерудил кочергой непрогоревшие угли.

-- Электричество ещё не отключили?.. Тогда

вскипятим, дед, водички и чайку попьём.

-- И на чём, морда ментовская, ты ко мне

подъезжаешь?

-- Это, дед, горят распечатки с камер

видеонаблюдения, я говорил уже. И только попробуй

Михаил Харитонов: «Долг»

6

сказать мне, что на них это не ты, дед Слава.

-- Чеслав!!!

-- Ни чести в тебе, ни славы тебе. Компьютерная

программа распознавания образов вычислила тебя на раз-

два. Но любая машина объективна до тупости. Ей

невдомёк, что человеку собственные заблуждения важней

голой истины. Никто из следователей даже представить не

может, что вандал – герой войны... И чего тебя на

уголовщину потянуло?

-- Не спится по ночам.

-- Тебе же докторша мощные седативные препараты

прописывает.

-- Она отравить меня хочет, знаю я этих жидовок.

-- Где тут у вас заварка?

-- На, держи, легавый... Сам я завариваю целебные

травки, сердце берегу, чтобы дожить до победы добра над

злом.

-- Бобра с козлом не скрестишь, дед... Ты скажи мне с

глазу на глаз, на кой ветеран-подпольщик, партизан,

участник штурма рейхстага, орденоносец и заслуженный

учитель истории по ночам занимается вандализмом?

-- Ненавижу городских! Ненавижу город!

-- Ты полвека живёшь в этом городе. Разве ты не

горожанин?

-- Не прощу городским моего нищего деревенского

детства! Да что там моё детство, чёрт с ним! Я деткам

лапотки после войны плёл, чтобы было в чём в школу

ходить. А городские баловни красовались в покупных

ботиночках. Москаляки ободрали нас, как я драл ту липку

на лыки для лаптей.

-- Дед, я в 80-з годах прошлого века под Тулой служил.

Там бабы-москалихи в деревни в кирзовых рабочих

ботинках за десять рублей ходили, а ты уже тогда

импортные штиблеты носил, директор сельской школы.

Михаил Харитонов: «Долг»

7

-- Таки верно! Москальскому быдлу надлежит ходить в

кирзе. Но у нас шляхетные детки лапти носили. Ганьба!

-- Дед, у судейских сейчас в авторитете криминальные

финансисты и оптовики. Ветеран войны или заслуженный

учитель для них мошка мелкая. И не рассчитывай на

сострадание к твоему возрасту, плевать им на твои

девяносто пять лет. И психом-маразаматиком не

прикинешься. Получишь на суде законную пятёрочку за

вандализм. Больше двух лет ты в лагере не протянешь. И

не узнаешь, чем закончилась борьба добра со злом.

Утихни, старый дурак! И дни твои окончатся миром.

-- Не могу! Не прощу! Москали уничтожили

милозвучную мову моей деревни, которую даже тупые

селюки из соседней деревни не понимали. В нашей рОдной

мове было более половины шляхетных польских слов,

потому как наши предки прислуживали настоящим панам, а

не подпанкам и жидам. А с русскими хамами вовсе не

знались.

-- Да твоя вёска-деревня Переспа ещё после войны не

знала надворного сортира и деревянного пола. На ваших

кислых почвах пополам с щебнем не только рожь с

ячменём, но и картошка не росла. Только руки у ваших

селюков из задницы росли.

-- Да, не умели мои земляки землю пахать, потому как

считали себя шляхтой или даже подпанками, а не хамами.

3

-- Да и воевать не умели. Войско Польское драпало от

вермахта в 1939.

-- Драпали офицеры и генералы. Жолнежи стойко

оборонялись от вермахта.

-- И ты оборонялся от вермахта?

-- Нет, я наступал вместе... с вермахтом.

Долбаненко пролил чай на брюки. Поморщился и

взглянул на деда. И поразился, насколько он изменился в

лице. Холодные белесоватые глаза за вывернутыми веками

Михаил Харитонов: «Долг»

8

с презрением смотрели на недочеловека в

полицментовском бушлате. Узкие губы раскрылись в

издевательской насмешке, выказывая хищный оскал