Борис Муравьев: Гнозис. Том первый. Опыт комментария к эзотерическому учению восточной церкви

универсальные правила герметизма в каждом отдельно взятом случае. Из поко-

ления в поколение, начиная с апостольских времен, оно вело своих учеников к

мистическому опыту.

Таким образом, на протяжении двадцати столетий герметизм обеспечивал на-

дежную защиту Учения. Но сегодня обстоятельства изменились. В текущий момент

истории, как и во времена Пришествия Христа, покров тайны несколько приот-

крылся. И те, кто желают продвинуться дальше книжного знания, никогда не выхо-

дящего за пределы простой информации, те, кто ищут истинный смысл жизни, те,

кто хотят уяснить миссию христианина в Новую Эру, вскоре получат такую воз-

можность и будут посвящены в премудрость Божию, тайную, сокровенную

(I Кор 2: 6—8).

Всякий раз, когда перевод того или иного фрагмента Писания кажется нам

несколько неясным, мы обращаемся к славянскому тексту. Тому есть две причины.

Во-первых, славянский перевод создавался в эпоху, когда все внимание экзегетов

уделялось максимальному сохранению изначального духа священных текстов.

Вторая причина заключается в том, что славянские языки (в частности, русский) до

сих пор очень близки к старославянскому языку, который и поныне используется в

православном богослужении славянских стран.

Относительно древности церковнославянского текста можно сказать следую-

щее. Обычно его перевод с греческого приписывают Константину Философу

(более известному под именем св. Кирилла) и его брату св. Мефодию — двум

ученым грекам из Салоник, в совершенстве изучившим славянский язык. Однако

известно также, что в ГХ в. н. э., прибыв в Херсонес Таврический, св. Кирилл уже

обнаружил там Евангелие, написанное на этом языке. Таким образом, вполне воз-

можно, что славянские переводы были сделаны еще в то время, когда Евангелие

существовало в форме живого предания — в частности, во времена св. Андрея

Первозванного, проповедовавшего христианство на Руси в первом веке нашей эры.

Пластическая устойчивость языка как показатель его завершенности является

весьма важным элементом и для тех, кто хотят проникнуть в изначальный смысл

данного текста. Известно, что малая изменчивость коптского языка позволила

Шамполиону, отталкиваясь от литургических формул этого языка, установить род-

ство между коптскими граффити и египетскими иероглифами. Старославянский

язык выжил и подвергся очень незначительным изменениям в сравнении со своим

исходным состоянием. Прекрасным тому свидетельством являются его

литургические формулы. Вот почему славянский текст Нового Завета, а также

работы древних авторов, переведенные на этот язык, имеют особое значение для

современных исследователей

ВВЕДЕНИЕ

Человек погружен в свою повседневную жизнь — настолько, что уже не помнит,

кто он такой и куда лежит его путь, и полагает, что со смертью все будет

кончено.

Но почему ни ученый, совершающий поразительные открытия, ни инженер,

который пользуется этими открытиями, никогда не включают в сферу своих иссле-

дований то, чем закончится их жизнь? Почему наука, которая претендует на уни-

версальность и выдвигает всевозможные гипотезы, остается совершенно равно-

душной к загадке, кроющейся за вопросом о смерти? Почему вместо того, чтобы

для решения проблемы бытия (а значит, и проблемы смерти) объединиться со своей

старшей сестрой —религией, — наука ей фактически противостоит?

Умирает ли человек в своей постели или на борту межпланетного корабля,

условия человеческого бытия не меняются ни на йоту.

Счастье? Но всех нас учат, что счастье длится лишь до тех пор, пока мы в плену

у великой Иллюзии... Что же такое Иллюзия? Никто не знает. Но она окружает нас

со всех сторон.

Если бы мы узнали, что такое Иллюзия, мы узнали бы и противоположное ей:

Истину. Истину, которая сделает нас свободными (Ин 8: 32).

Подвергалась ли Иллюзия как психическое явление критическому анализу на

основе последних достижений современной науки? Пожалуй, что нет; и при этом

нельзя сказать, что человек ленив и нелюбопытен. Напротив, он страстный иссле-

дователь... Но он упускает из виду самое главное, ищет вокруг да около, но к

главному никак не приблизится.

С самого начала человек спутал моральный прогресс с техническим, и вот

наука развивается в опасной изоляции. Впечатляющий прогресс технологий не

внес, да и не может внести никаких важных изменений в условия человеческого