Кевин Фонг - Extremes. На пределе

Спустя десять дней после запуска я стоял в сумерках невдалеке от посадочной площадки шаттла, бил комаров и таращился в темное небо, тщетно пытаясь различить в нем «Атлантис». Сегодня ни свет ни заря, почти на восходе солнца, должна была состояться посадка, завершающая эру шаттлов. Мы мечтали поглядеть на это хоть издали — но нас привезли прямо сюда. Где-то там, высоко-высоко, экипаж STS-135 направлялся к дому.

О возвращении «Атлантиса» возвестил звуковой удар — над головой раздался двойной хлопок. Корабль приближался к Центру имени Кеннеди, спускался на Землю, выработав практически все топливо, почти полностью израсходовав энергию. Мы мельком заметили корабль, блеснувший в лучах прожекторов почти в самом конце взлетно-посадочной полосы, а потом он пропал из виду. Не так я представлял себе эту посадку. Мне казалось, что шаттл будет плавно опускаться, весь в огнях, с освещенными иллюминаторами, а потом победно и торжественно прокатится по гудронной полосе, знаменуя окончание целой эпохи. Вместо этого «Атлантис» тихонько скользнул по тускло освещенной полосе — и почти тут же скрылся в темноте, словно сказочное существо.

Прошло полвека с тех пор, как Юрий Гагарин первым взлетел в космос на корабле «Восток». Полет его длился полтора часа. За эти пятьдесят лет русские и американцы научились вместе работать на околоземной орбите, превратив ее в важный промежуточный пункт для еще более амбициозных исследовательских проектов. Люди научились жить и работать в космосе. Теперь на околоземную орбиту могут прилетать не только специально обученные и тренированные космонавты, как Ли Со Ён, но и космические туристы. Наступило время замахнуться на более отдаленные цели.

Глава 8

МАРС

Студенты Массачусетского технологического института проводят опыты в состоянии невесомости на борту учебно-тренировочного самолета КС-135 Национального аэрокосмического агентства США

Когда в 1997 году я еще студентом впервые оказался в НАСА, там все говорили только о Марсе. Отдел пилотируемых полетов гудел как улей. Всем казалось, что Агентство стоит на пороге новой эры космических изысканий — следующего «маленького шага для человека».

В НАСА образовалось что-то вроде марсианского подполья — целая группа единомышленников, давным-давно лелеявших надежду отправить на красную планету пилотируемый корабль. Околоземная орбита и Луна казались им чем-то повседневным. То ли дело полет на Марс! Он стал бы настоящим прорывом, не хуже тех легендарных достижений, что в свое время прославили НАСА. На лацканах посвященных появились значки: дешевый жестяной кружок с монету размером с ярко-красной надписью: «Марс или ничего!»

Мы мечтали о Марсе задолго до полета Гагарина. Конструктор-ракетчик Вернер фон Браун, создатель ракеты-носителя «Сатурн V», доставившей на Луну Армстронга и Олдрина, изложил свои мечты в опубликованном еще в 1948 году «Марс-проекте»: так называлось первое серьезное исследование, посвященное тому, что нужно для полета человека сквозь необъятную пустоту, лежащую между Землей и Марсом.

Проект поражал своей дерзостью. В нем фон Браун описал флотилию из десяти космических лайнеров, несущих на Марс не менее семидесяти астронавтов. Для того чтобы оторваться от околоземной орбиты, по предположению фон Брауна, понадобится почти сорок тысяч тонн топлива. Разместить его предполагалось на орбите — вместе со стартовой площадкой, откуда марсианская флотилия должна была начать свой путь.

Разумеется, план фон Брауна выглядит чересчур фантастичным, однако в проекте имелись здравые мысли, которые легли в основу многих последующих разработок. Сама идея, что будущих исследователей космоса должен оторвать от Земли мощный взрыв, а затем им предстоит двигаться к цели в свободном падении сквозь космическое пространство, стала общепринятой.

На протяжении всего ХХ века мечта о покорении Марса не отпускала умы. Она казалась уже почти осуществимой — и все же мучительно недоступной. Фон Браун в своей книге предполагал, что земляне впервые высадятся на Марсе в 1965 году. Со времен «Марс-проекта» было разработано и опубликовано свыше тысячи различных технических исследований и разработок, и каждый автор утверждал, что до завоевания красной планеты осталось не более двадцати лет. Но Марс и ныне там — в будущем.