Aubrey Dark - Mine

Сара

Этим утром Риен позволил мне почистить зубы в ванной, прикрепленной к приемной. Я вымылась, как могла, учитывая, что душа в наличии не было. Я хотела было узнать у него, будет ли у меня возможность принять ванную в другой части дома, но выйдя из уборной, я застала его, трущего синяки под глазами. Он запер меня в библиотеке, а сам отправился в операционную, оставив меня в компании лишь одной булочки. Сквозь книжные полки до меня доносились голоса и изредка крики Гэри. Я же старалась их игнорировать.

Он вернулся в библиотеку спустя час, одетый уже в другую футболку. А я терялась в догадках, как мне себя с ним вести. Он шел невероятно уверенно, как и прежде, да и держался так, словно ничего не произошло. Я нервничала, паниковала, пытаясь держать себя так же беспечно, как и он.

— Спасибо за завтрак, — сказала я, кивая на булочку.

— Не за что, — ответил он. — Ты хорошо спала?

— Да, — я подумала о том, о чем он говорил мне ранее. — Даже когда потеряла свою сознательную личность.

— Правда? Не думал, что я был настолько хорош.

Я ахнула в булочку, нервно посмеиваясь. Риен предложил мне стакан воды. Я сделала глоток и вытерла слезы, закашлявшись. Вся неуверенность, которую я носила с ночи, выплеснулась из меня.

— Оу, — произнесла я, глубоко вздыхая. — Ладно. Хорошо.

— Хочешь что-нибудь еще из еды?

— Я в порядке, Риен, — ответила я, и перехватила его, когда он собрался уходить.

— Да?

— Почему ты пришел сюда прошлой ночью?

Он слегка поднял брови и привалился к двери.

— Я хотел больше узнать о тебе.

— Например, как чувствуют себя мои соски в темноте?

— Конечно, — он улыбнулся, а я почувствовала налет волнения, промаршировавший через меня. Неужели все это произошло?

«Не глупи, Сара. Конечно, произошло».

Я взглянула на книжные полки расфокусированным взглядом.

— Ты хочешь поговорить? — поинтересовался Риен. Вернувшись обратно, он поднял со стола поднос. Тарелка слегка звякнула на серебре.

— Не особо, а есть причина?

Всего на мгновение он безмолвно уставился на меня. Его золотые глаза пробежались вниз по моему телу, до того изгиба, где его рубашка заканчивалась на моем бедре.

— Почему я пришел к тебе прошлой ночью?

— Это ты у меня спрашиваешь? — переспросила я. — Не знаю. Возможно, всему виной твоя бессознательная личность, взявшая верх.

Он тщательно изучал меня. И под его твердым пристальным взглядом я почувствовала, как разгорячилась кожа. Я вернулась к книжным полкам, кладя пальцы на корешки книг.

— В свету ты другая, — наконец произнес он.

— Ага, больше фотонов (прим. переводчика: элементарная частица, квант электромагнитного излучения (в узком смысле — света)).

— Ты другая. Более саркастичная. И холодная.

Он подступил ко мне на шаг ближе, что я почувствовала по перепаду давления в воздухе позади. Теперь в библиотеке было по-другому. Жарче. Влажнее.

— Ты просто не видел, как я хмурилась в темноте, — ответила я категорически.

— Вот как ты это называешь?

Я вспыхнула.

— Я не знаю, как не быть саркастичной, — буркнула я. Вытащила книгу с книжной полки и просмотрела ее, не видя слов.

— Прошлой ночью ты не была саркастичной.

— Я не знаю, что произошло прошлой ночью.

Риен, прислонившись к стеллажам, поднял взгляд к моему лицу. Закусив губу, я прямо посмотрела на него.

«Он никогда не был другим, — подумала я. — Всегда холодный, невозмутимый. Самый уверенный в себе человек, когда-либо встречаемый мною. И только однажды я заглянула под эту спокойную уверенность. Прошлой ночью».

— Почему ты захотела быть актрисой? — поинтересовался он.

— Снова?

— Из-за славы? Денег?

— Почему ты спрашиваешь?

— Хочу узнать, почему ты носишь так много масок.

— Все — ненастоящее, — ответила я, подтолкнув корешок ближе к полке. — Почему же я не должна быть фальшивой?

— Это не ответ.

— Конечно, ответ.

— Я хочу настоящий ответ.

Я не могла сказать правду ему в лицо, не тогда, когда он так на меня смотрит. Поэтому я отвернулась и снова села на диван.

— Я никогда ничего не хотела, понятно? Мы были бедны.

— Бессмысленно. Звучит так, будто в ином случае ты хотела бы все и разом.

— Почему? — нахмурилась я.

— Ты сама так сказала: у вас ничего не было.

Я покачала головой, а грудь напрягалась, когда я об этом подумала.

— Ты не понимаешь. Вот почему. Я не просила свою мать о конфетах, когда все мы ели хлеб на ужин. Ничего не хотела. Однажды я спросила у матери, могу ли я получить Барби. Барби! Дерьмо, стоившее двадцать долларов. И я увидела взгляд своей матери, когда задала этот вопрос. Ту невероятную боль в глазах.