Николай Фокин - М Ы Р О Д И Л И СЬ И Ж И Л И Н А У Р А Л Е – Р Е К Е ...

привык действовать самостоятельно, всегда рассчитывать на свои силы и

на помощь и поддержку любимой жены. И должен откровенно признаться:

во мне отцовское, старое казачье начало (“норов”) проявлялось сильнее и

заметнее, чем в моих братьях. Я редко был мягким или нежным, но часто

проявлял себя жестко и требовательно и к себе, и к окружающим.

Наверное, поэтому меня в институтском коллективе уважали, но редкий из

моих товарищей стремился сблизиться и подружиться со мной..

Я знал, что жизнь и работа в родительском доме организованы совсем

иначе, чем в нашей семье... На следующий день я постарался объяснить

родителям, почему мы не сможем переехать в н а ш дом: ” Простите

меня...Но мы живем по - другому, не так, как вы.. У нас - особая,

странная, на ваш взгляд, работа: оба сидим над книгами и тетрадями до

поздней ночи... А иногда и до утра... Ведь каждый день следует готовиться

к занятиям со студентами... Я по - прежнему люблю вас и буду помогать

всегда и во всем. Но, как вы в свое время, так и мы сейчас хотим жить по -

своему, своей семьей. Конечно, комната, в которой живем, темная, низкая..

Но там мы спокойно готовимся к занятиям... Да и дочкой есть кому

заниматься.. Наверное, скоро в детский сад скоро отправим. И еще вот что

скажу: предположим, что мы переедем сюда, а через год Владимир

возвратится... Что тогда?. Делить с ним горницу?. Или уезжать? И кому?

305

Ему или нам?.. Ссориться с братом из - за комнаты я не хочу и никогда не

буду... Пусть остается так, как есть..”

Родители были недовольны и обижены моими словами.. Особенно

отец.. Он надеялся, что я соглашусь с ним: ведь они стараются облегчить

нашу жизнь, сделать ее более благополучной и обустроенной...Но старый

казак, видно, забыл, что я - его сын, что характером похожу на него, -

своего отца...

Мама, конечно, тоже хотела видеть рядом с собой и меня, и мою

семью.. Она с нескрываемой теплотой и сердечным радушием относилась

к старшей снохе..

И Оля отвечала ей глубоким уважением и душевной теплотой.. В

годы, когда я учился в Ленинграде, она часто бывала в доме свекрови..

Там ее всегда встречали приветливо, гостеприимно.. Большую радость

вызывал и приход ( вместе с мамой) маленькой Наташи: ведь для .дедушки

и бабушки она была не только красавицей и забавной малышкой, но и

единственной тогда “н а ш е й” ( т. е. Фокиной) внучкой, чему они

придавали серьезное значение...: .

Мама мало и сдержанно говорила во время этой моего объяснения с

отцом, внимательно выслушала мои возражения, хотя я знал, что она

полностью поддерживает отца. Мама старалась найти и в моих, и в

отцовых словах справедливый общий “резон”, способный несколько

успокоить и примирить спорщиков. Но, кажется, не находила его... .

Однажды, после очередного бурного “мужского” разговора, мама

решительно повторила те слова, которые и раньше: говорила: “..Хватит

вам обоим головами крутить. Хочет сын жить отдельно, - что ж, пусть

живет...Думаю, нас не бросит и без денег и помощи не оставит. Дочь с

зятем рядом... Да и сами еще что - то можем делать... Нечего тащить сына

в дом... Может, старший скоро совсем вернется...”

Кажется, мама своим беспокойным и чутким сердцем могла

предугадать и предсказать будущее: она была уверена в том, что Владимир

с женой не задержится в далеком поселке...

5

В год “домашнего одиночества” родители, конечно, жили несколько

труднее,

чем

прежде..

Не

материально,

а

психологически,

духовно...Впрочем, когда им было легко и просто?.. Вся жизнь протекала в

постоянных делах, заботах и тревогах Они не забывались и сегодня...

В повседневных делах родителям помогали Шура и зять, я и Оля...В

доме и во дворе, как и раньше, царил привычный порядок. Накануне

306

родительских праздников объявлялась “кампания за красоту и чистоту” на

всей нашей территории. Однако отец, всегда ревниво относившийся к

своему хозяйству и “богатству”, неохотно и нечасто обращался к

“молодежи” за серьезной помощью: самолюбие не позволяло ему

признаваться в физической слабости...

У родителей, по их признанию, постоянно “болела душа”.. Наверное,

поэтому они теперь не могли найти для себя спокойного, тихого дела : оно

в отсутствие детей часто становилось бесконечно тягостным и

безрадостным..

Мама тяжело чувствовала себя в серые осенние дни и бесконечно