Unknown - Janette Rallison. All's Fair in Love, War, and High School (Book 2)

них абсолютно не было повода общаться.

И потом все сложилось, как мозаика, в которой недоставало одного

кусочка.

У Челси была причина, или даже у младшей сестры Челси была причина.

Адриан встречалась с Риком. Внезапно, как будто в моей голове проигрывали

фильм, я точно вспомнила время и место, когда я рассказала им об оценках.

Я не знаю, что было сильнее, гнев или разочарование. Я повернулась к

Челси.

— Ты рассказала Рику о моих оценках, да?

Её глаза перешли на меня и улыбка исчезла.

— Нет, не рассказала.

Теперь я была даже более уверена.

— Да, рассказала, — я прижала пальцы ко рту и почувствовала, что рука

тряслась. Тихим голосом я сказала, — я не могу поверить, Челси. Я доверяла

тебе.

Она ничего не говорила несколько минут, и Джош с Майком молчаливо

уставились на нас.

Потому, как будто извиняясь, её голос упал.

— Я не рассказывала ему. Я рассказала Адриан. Я не знала, что она

расскажет Рику.

— Ты не знала? — Гнев перевесил разочарование. -Ты просто оидала что

маленькая Мисс Черная Смерть оставит это при себе?

Челси сложила руки на груди и её губы сжались в твердую линию.

— Слушай, я не знала, что Рик сделает листовки.

— Ты просто могла сказать мне, что ты сделала, и я бы не...

Я бы не совершила этот некрасивый поступок, когда срывала плакаты

Эми. Тогда я бы не обвиняла Кессиди в течение прошедших двух недель в

предательстве.

Её руки все еще были сложены, и Челси сказала:

— Я не побуждала тебя срывать плакаты. Вы сделали это без меня. если

бы я знала, что ты собираешься уничтожить вещи Эми, я бы попыталась

остановить тебя. Но какой смысл говорить тебе правду, если все уже сделано?

Я знала. что это просто заставит тебя чувствовать себя плохо.

— Как великодушно с твоей стороны, — я повернулась и пошла от неё,

моё платье гневно шелестело с каждым шагом, пока я приближалась к

фотографу.

Я не видела выражения лица Джоша во время моей перепалки с Челси, и

сейчас, когда он шел рядом со мной, я боялась увидеть, каким оно было. Мы

заняли место перед фотографом и несколько секунд никто из нас ничего не

говорил. Потом, медленно, как будто разговаривая сам с собой, он сказал: —

Ты сорвала плакаты Эми?

И бам — я уже не была взрослой, или милой или хорошей в каком-либо

проявлении. Я была той же циничной, постоянно всех обижающей, маленькой

девочкой, которую он знал в прошлом году. Это было практически

повторение слов Логана, и это одно предложение причиняло такую же боль.

Я хотела пожать плечом и сказать:"Ты знаешь, как бывает. В любви, на

войне и в школе все средства хороши." Но я не могла. Я не могла вести себя,

как будто то, что я сделала, не имело значения, потому что я знала, глубоко

внутри, что это очень важно.

— Я совершила ошибку. Я думала, что Эми написала кое-что ужасное обо

мне, и я отомстила.

— Ты не была уверена, что это Эми, и все равно отомстила?

— Я думала, что уверена.

— Ты с ней разговаривала?

Конечно, я с ней не разговаривала. Она не сказала бы мне правду. Ну, на

самом деле, она сказал бы мне правду, но я бы ей не поверила. Я не могла

сказать об этом Джошу. Я не могла признать, что слепо подозревала её,

будучи мстительной.

— Я сказала, что это была ошибка.

— Ошибка, что ты отомстила или что ты отомстила не тому человеку?

Любое. Оба. Я не была уверена и я не хотела думать об этом. Сколько

вины должен чувствовать человек, пока ждет, что его сфотографируют на

выпускном? Я не ответила, но не могла думать ни о чем другом.

Почему я просто не отнесла эту листовку в офис и не предоставила им

разбираться с этим?

Джош не давил на меня. Мы стояли в очереди, слегка в отдалении друг от

друга, пока фотограф не позвал нас. Потом мы подошли и встали бок о бок

под аркой. Я улыбнулась, зная, что фотография все равно будет ужасной. Это

был подходящий символ вечера.

После фото мы с Джошем отправились на танцпол и протанцевали еще

несколько танцев. Музыка играла в быстром темпе, и хотя я пыталась

танцевать в ритме, мои руки и ноги были жесткими и неуклюжими.

Однажды я заметила, что Логан танцует с Кессиди в дальнем углу. Он

выглядел достаточно счастливым. И почему он не должен быть таким? Он

знал, что он всегда был во всем прав.

На секунду я была близка к тому, чтобы сделать себя красивее слезами и

потекшей тушью. Я хотела пойти домой, вместо этого я продолжала