Слава Бродский - Релятивистская концепция языка

А вот что странно: заимствование слов из иностранных языков никогда не осуждалось интеллигентными людьми России. И как ни травили людей, и голодом морили, и спать не давали, пытали, расстреливали, а все равно живет в русском народе это чувство – преклонение перед иностранным словом.

Как попадают иностранные (теперь уже читай – американские) слова в русский язык? Когда нет похожего слова – тут все понятно. А когда есть похожее слово? Возможных вариантов много. Например, когда кто-то не знаком с русским эквивалентом. Или знаком, но он не пришел ему в голову. Или делает вид, что он не пришел ему в голову. Или когда кто-то вернулся в Россию из дальних странствий и никак не может переключиться на русский язык. Или делает вид, что не может переключиться. А также когда кто-то хочет прояснить изложение. Или хочет его запутать. Или хочет придать научность изложению. А также когда кто-то владеет иностранным языком не хуже русского. Или делает вид, что владеет иностранным языком не хуже русского. А также во многих других случаях.

Без всякого сомнения, такие слова, когда они впервые встречаются в текстах, мешают пониманию. И, значит, вредны. Но потом, когда (и если) они приживаются, то они уже, можно сказать, обогащают язык.

Недавно читал книгу одного автора из города на Неве. В книге попадались такие слова: споксмен, ньюсмейкер, лейбл, вуайер, конфидант, маргинализация, детериорация, визионерский, оксюморонный, палинодичный, эвфемистический, парадигмический, сервильный, нарративный, брутальный, сикофантский, жовиальный, энигматический. Я не являюсь противником использования иностранных слов в русском тексте. Даже слова «лейбл». Но когда я читал эту книгу, мне было смешно (вопреки, как я думаю, замыслу автора).

Посмотрим на все это с другой стороны. Нормативный национальный язык зависит от времени. А это означает, что то, что считалось неправильным вчера и за что в школе ставили низкие оценки, сегодня считается правильным.

Что же делать в такой ситуации? Мне кажется, что главное – это не нервничать. Делайте то, что вам больше всего по душе. Если вы хотите говорить на литературном языке, сверяйте свою грамотность с трудами академиков. Только учтите, что с окончанием монополии тоталитарных государств на средства информации язык может быстро меняться.

Если я вижу несколько альтернативных вариантов, чтобы выразить какую-то мысль, я использую один из поисковых механизмов Интернета, чтобы проверить, что именно предпочитает народ. И я знаю, что так начинает поступать все большее количество людей в последнее время. Я считаю, что это довольно плодотворная идея. Правда, здесь есть несколько подводных камней.

Первый из них – это знаки препинания. Современные поисковые механизмы их опускают. Но я думаю, что, как только создатели поисковых систем осознают грамматическую функцию Интернета, они будут допускать и другую возможность поиска.

Второй подводный камень – это география. Для тех, кто говорит на нью-йоркском русском языке, не является нормой то, что принято в России. Для тех, кто говорит на американском английском, не является нормой то, что принято в Англии. Тут надо уже учитывать географическое положение источника информации. Думаю, что и такая возможность когда-нибудь появится.

О литературе и переводах

– Ты не хочешь еще помазать себе плечи?

– Сейчас половина четвертого.

Из разговора на пляже

Что получается, когда люди переводят с одного языка на другой? Предполагается при этом, что слова или группы слов заменяются одинаковыми по смыслу словами или группами слов в другом языке. А если переводится литературное произведение, то предполагается, что и эстетическое содержание оригинала каким-то образом в этот перевод переносится.

Когда перевод является эквивалентным оригиналу? Ответ очень прост – никогда. Многие, наверное, могут привести примеры того, что мешает точному переводу. Самыми известными примерами являются непереводимая игра слов и звуков, а также привязанные к национальным языкам рифмы. Эти примеры, правда, говорят только о том, что эквивалентный перевод не всегда возможен. Однако из релятивистской концепции следует, что такой перевод невозможен никогда и смысловое и эстетическое наполнение текста при переводах искажается всегда.

Когда кто-то читает оригинал, то существует проблема различий между автором и читателем (поскольку они говорят на разных языках). При чтении перевода можно насчитать три источника искажения первоначального смысла. Первый из них возникает при прочтении переводчиком произведения автора. Второй связан с внутренними особенностями переводчика (с его трактовкой разных национальных языков и его навыками перевода). Третий источник возникает при прочтении читателем перевода. Какова же степень этих искажений и разумно ли тогда вообще переводить что-либо?