Unknown - i 210de1b8c36208e1

Полковник обычно не лез за словом в карман.

— Что такое, папа?

— Может теперь самое время пересмотреть и другие вещи. У тебя отличные баллы по

тесту LSAT​

[4] и, ты знаешь, я помог бы тебе со всем. В Беркли одна из лучших

юридических программ.

— Мне нравится то, чем я занимаюсь.

Он неодобрительно покачал головой.

— Работа с продажными политиками? Как ты можешь получать удовольствие от нее,

тыковка?

Этот набивший оскомину и устаревший аргумент они обсуждали уже в течение семи

лет. В такой преуспевающей семье, как Тэйлоры, ее амбиции были слишком малы для

высоко мотивированных военных, врачей и адвокатов. В такие моменты, она хотела, чтобы ее мама, со своим смягчающим влиянием, все еще была рядом. Она умерла, когда

Кинси было восемь, оставив Кинси в окружении властных мужчин. Закаляет х

арактер, н

о

утомляет.

— Если бы я работала с продажными политиками снова в Калифорнии, э

то сделало б

ы

тебя более счастливым? Я закинула удочку, чтобы посмотреть, нуждается ли Макс

Фордхам в ком­нибудь для своей кампании, — она стажировалась у Макса, п

олучая с

вою

степень, когда он был еще мелким членом муниципального совета в Сан­Франциско.

Прошел слух, что он собрался баллотироваться в сенаторы штата, и она хотела п

ринять в

этом участие.

Она могла почувствовать, как отношение ее отца меняется, даже учитывая, что он

находился в Заливе. Он был более терпим к стараниям Кинси наладить связи с

коррумпированными политиками, если это давало ему возможность чаще видеть ее.

— Кинси, я был бы рад видеть тебя здесь каждый воскресный обед, поедающую

огромный стейк, который я поджарю для тебя.

Она рассмеялась.

— Ну как могу я, любительница салатов, устоять?

Зажужжал ее домофон и она посмотрела на время на ноутбуке. Всего шесть минут

девятого, но ее сердце пустилось вскачь. Это должно быть он. Люк.

— Эй, пап, у меня тут... эм, доставка.

— Четвертого?

— Передай всем, что я их люблю. И съешь два стейка за меня, — смех ее отца еще

отдавался в ушах, а Кинси уже направлялась к двери, чтобы открыть человеку, который

собирался воспламенить ее тело. У нее будет собственный пикник, прямо здесь, в ее

квартире.

***

— Чувствуете запах дыма?

В лифте, направляющемся наверх к квартире Кинси, женщина сморщила нос и

демонстративно уставилась на Люка.

Он прочистил горло, сверкнул ж

емчужно­белой у

лыбкой и

продолжил в

рать, к

ак сивый

мерин.

— Нет, мэм, не чувствую.

Мгновенно осаженная его вежливостью, дама прищурилась, затем схватила свою

тявкающую собачку и, подняв, запихнула себе под мышку. К счастью, она решила

остаться на своей стороне лифта, потому что, если бы подошла поближе, то точно

почувствовала бы запах дыма. От его одежды, волос, сочащийся из каждой поры.

Это была адская ночка. Ну, когда же люди поймут, что, выплескивая керосин на угли,

не получат славный, безопасный огонек, подходящий для гриля? В

прочем, никто никогда

не вызывает пожарное отделение из­за какого­нибудь умного поступка. Он считал, что

ему следует быть благодарным за то, что у него всегда будет работа.

Спасение того ребенка... в нем были одновременно и гордость, и с

мирение. П

осле б

ури

из дерьма последних двух недель, он почувствовал себя снова живым.

Может, это как­то связано с Кинси. С ней, он просто снова ​

чувствовал ​

.

На двенадцатом этаже дама с собачкой вышла, и она, и собака напоследок о

дарили е

го

подозрительным взглядом. Осталось проехать всего четыре этажа, и в

олнение в е

го груди

усилилось. ​

Тук­тук. Тук­тук ​

.

Лифт остановился, и двери открылись. Два шага из лифта. Посмотрел направо, посмотрел налево.

Ни хрена себе!

Кинси стояла у входа в свою квартиру через три двери от лифта. На стенах коридора

были какие напыщенные картины, а под ногами плюшевое ковровое покрытие, но все

детали казались размытыми, потому что все, что Люк мог видеть, была она.

— Мистер Алмэйда.

То, как она произнесла его имя, смакуя его на языке, обеспечило дополнительный

прилив крови к паху. То же сделал и ее наряд: футболка с Беркли и все. Она достигала

середины бедер, и все о чем он мог думать, было: “

​

Повернись, к

рошка. П

окажи м

не с

вою

прелестную задницу ​

.”

— Привет, сладкая.