Чистяков Юрьевич - Попадают по-разному

- Чтобы вас убить? - заканчивает Динка.

- Да.

- Хм... Тут охрана была какая-нибудь?

- Да. Полсотни, - кивает на скопцов, - вот из таких. Они вчера сразу уехали.

- Ну ка, младших друзей ещё раз покажи. И имена их скажи, если знаешь.

Анид говорит торопливо. Кивнув, Динка направляется к матери. Та уже давно в нашу сторону смотрит. Приветствует дочь подняв пистолет. Слушает молча, только кивает пару раз. Криво ухмыльнувшись выдает что-то, от чего туша в чёрном дёргается, как от удара.

Динка к нам возвращается.

- Что госпожа сказала?

- И так знала, что вы дерьмо. Но даже не представляла, насколько именно. Овцелюбы.

Встаёт, держа пистолет стволами вверх. Бокал по прежнему в руке.

- Великая Госпожа их судить будет? - шепчет Анид.

- Я не слышала, чтобы кто-то судил скотов! - усмехается Динка.

Гремит голос Верховного.

- Слушай, свин, а девчонок-то зачем убил?

- Я им грехи отпустил!

Дина направляет пистолет ему в лицо. Злобно ухмыльнувшись опускает стволы вниз. Выстрел! Истошный вопль, переходящий в животный вой. Туша рушится на колени. Ударом ноги в лицо, отброшена на землю. Ещё выстрел. И ещё. Куда-то в живот. Не приходилось держать в руках трехствольного пистолета.

- Раны смертельны. Ты тут и подохнешь! - поворачивается к солдатам, - Потом голову отрежьте и солью засыпьте. Она нам ещё понадобится.

- А с этими что?

- Головами? Тоже самое. Что с остальным - меня не волнует.

Вой, переходящий в какое-то бульканье.

- За-за меня большой выкуп дадут! - голос на блеяние похожий.

- Вы-куп? Это хорошо! Развяжите его!

Вытаскивают одного. Развязали только ноги и в сторонке поставили.

- За кого ещё дадут выкуп?

- За меня! За меня!

- Хорошо! А теперь, солдаты, прирежьте этих голосистых. А ты, - обращается к первому, - постой и послушай.

- Выкупов в эту войну не будет. Ни за кого, и никогда! Мир слишком мал для нас и для них. Особенно, для таких, с кудрявыми бородёнками. Разговаривать будем только о сдаче. Только с теми, кто приползёт лизать мои сапоги. Любой храат, попавшийся с оружием, до утра не доживёт. Его пусть разъезды подальше отвезут и отпустят. Больше живым от нас никто не уйдёт. Он первый и последний. Да и ещё волосы и бороду ему на прощанье сбрейте.

Динка касается моей руки.

- Пошли отсюда. Дальше будет бойня.

Тащу Анид как куклу.

Линки в креслах развалились. Вторая тоже доспехи сняла. Динка торопливо набухивает полный бокал самого крепкого вида из тех, что нашла, и протягивает Анид. У той трясутся руки.

- Что случилось?

- То, что и должно было. Верховный пришла сюда старые счёты сводить. Вот и начала.

Анид протягивает бокал.

- Ещё можно?

Динка наливает. Я мысленно потешаюсь. Принцесса угощает вчерашнюю рабыню.

- Что смеёшься? Ничего весёлого, вроде, не произошло.

- Ничего неожиданного - тоже.

- Великая Госпожа нанесла смертельное оскорбление родичу самого Меча Божия.

- Мы и так давно уже враги. Оскорблением больше, оскорблением меньше. Да и дела нам нет до проклятий местных божков.

- Бог один.

- Да дела мне нет. Один он, или несколько. Его последователи детей в рабство продают. Убивают, считая, что душу от страданий освобождают. Не так?

- Я... Я не знаю.

- Вчера утром ты была уверена, осталось жить около двух лет.

- Это что-то новенькое, Осень. Ты не говорила.

- Потом расскажу. Затем, кто-то решил, твой последний день наступил. А теперь никто не знает, когда этот день придёт.

- Даже Великая госпожа?

- Даже она.

- Но меня же вам подарили!

Коснувшись руки Динки шепчу еле слышно.

- Не перебивай, так ей легче понять будет.

- Тебя не подарили, а отдали мне в услужение. Не насовсем, а до конца войны. Потом уйдёшь, куда захочешь.

- Но, куда я уйду? У меня есть только то, что на мне.

- С этим разберёмся! - уверенно говорит Динка, - Платить тебе будут... Не за то, о чём подумала. Ты что делать умеешь?

- Меня... Только удовольствие доставлять учили.

- Хватит мне об этом. Из того, что вижу - с доспехами обращаться умеешь. Два языка знаешь. Писать умеешь?

- Да. Вашим старым и новым письмом.

- Уже дело. Писцов с двумя языками много понадобиться.

- Анид, ты вроде, говорила, петь умеешь.

- Умею. И танцевать могу.

- Догадываюсь, какие танцы, - встревает Динни.

Кто-то тормошит. Просыпаюсь. Эрия. Она откуда здесь. Опасность? Прислушиваюсь, но всё тихо.

- Осень, проснись.

- Не сплю уже.

Встав, оглядываюсь по сторонам. Динка спит в соседнем кресле. Обе Линки и Анид - на кровати. Чуть ли не в обнимку. Солдатики дорого бы дали за такое зрелище. Не скажешь, что двое - воины. Все три девочками из цветочного выглядят.