Unknown - 96cd606079b246bf94a2f1c2d86447e4

Музыка растерянно стихла, встревоженные взгляды обратились на упавшую девушку. Не помня себя от волнения и не задумываясь о том, как это выглядело со стороны, княгиня бросилась к Ждане, опустилась возле неё на колено и приподняла её голову. Разгорячённый румянец схлынул со щёк девушки, губы мертвенно посерели, дыхание стало чуть заметным… Тут-то Лесияре и припомнилось первое её беспамятство — днём, у колодца в лесу. Узор сложился из обломков: обморок, тоска, растерянность, постепенно перерастающая в какую-то губительную страсть. Но ведь этого не могло быть! Лесияре хотелось встряхнуть Ждану, привести в чувство и крикнуть: «Девочка… Зачем ты?.. Опомнись, нам не по пути!»

«Государыня… — послышался голос Млады сверху. — Дозволь мне?»

Княгиня сперва не поняла, чего избранница Жданы от неё хотела, но потом замешательство схлынуло, прояснив разум. С потемневшей, опустошённой душой Лесияра поднялась и отошла в сторону, уступая дорогу Младе. Не следовало пить из чужого кубка. Будь он неладен, этот осётр. Слишком много хмельного питья, чересчур долгая пляска — всем этим девушка пыталась прогнать тоску и смятение, а может, загнать себя насмерть.

Млада между тем подняла Ждану на руки, устало и огорчённо глядя в её пустое, бледное, бесчувственное лицо, и унесла прочь от гостей, в опочивальню. А Твердяна, задумчиво погладив затылок, проговорила:

«От судьбы-то не уйдёшь, как ни бейся, как ни плутай, как ни ходи окольными путями. — И, вдруг глянув на княгиню сквозь вещий, леденяще-проницательный прищур, добавила: — Так ведь, государыня?»

Лесияра не нашлась, что ответить. Наверное, следовало ей, заслышав в лесу звук девичьего плача, бежать прочь, чтоб не случилось всей этой путаницы. Ведь как-то эти двое встретились, каким-то образом поняли, что суждены друг другу? Иначе и о свадьбе речи бы не зашло. А над княгиней незримо простирала белые крылья её собственная судьба по имени Златоцвета.

Остаток вечера прошёл невесело. Гости наелись, устали и притихли, музыка уже никого не забавляла. Княгине хотелось напиться вдрызг, но она удержалась от этого неразумного порыва, хотя над душой повисли тяжёлые грозовые тучи. Слабая надежда, что Ждана вернётся, не оправдалась, и не оставалось ничего иного, как только поблагодарить хозяев за хлеб-соль и отправиться восвояси. Выходя из дома под тёмное покрывало ночного неба, княгиня вдруг ощутила спиной чей-то взгляд — точно её коснулся жгучий солнечный луч. Вздрогнув всем нутром, Лесияра обернулась на окна: оттуда, как ей почудилось, исходил этот незримый поток жара.

«Забыла что-то, государыня? — спросила Твердяна. — Только скажи — девчонка мигом сбегает, разыщет».

Лесияре было не по себе от её пристального, пугающе пророческого взгляда.

«Судьбу свою я забыла», — сорвались с уст княгини не вполне понятные ей самой слова.

Ночью разразилась непогода, от которой Лесияра с дружинницами укрылась в крепости Шелуга на берегу озера. До самого утра бушевал ветер, бешено швыряясь длинными плетьми дождя, небесная утроба бурчала громом; к утру ненастье поутихло, но небо так и не расчистилось, и у озера было ветрено, сыро, неуютно и холодно. Сидя на перевёрнутой вверх дном бадье для рыбы и кутаясь в плащ, княгиня глядела в пасмурную даль и отхлёбывала из кружки крепкое пиво. (Полуведёрный бочоночек ей принесли из подвалов крепости.) Упираясь ногами в сырой песок, она пыталась разобраться в спутанных нитях приключившейся беды, как-то расплести их, понять, откуда что взялось. Лёгкий хмель не мешал думать, даже облегчал течение мыслей, а вот погода не слишком радовала. Устав мёрзнуть, княгиня вынула из богатых ножен кинжал с украшенной драгоценными камнями рукоятью, сделала небольшой надрез на руке и обратилась к Ветрострую, прося его разогнать тучи. Пустые и холодные порывы ветра вдруг наполнились ощущением чьего-то живого и разумного присутствия, по телу Лесияры пробежали мурашки, и она поняла: бог слышит её. Небо постепенно начало очищаться, выглянуло солнце, и княгиня, возблагодарив Ветроструя, осушила кружку пива в его славу.

Златоцвета… Казалось, ещё вчера Лесияра держала в руках её ступню, впервые после долгого бездействия пошевелившую пальцами; давно ли был их первый поцелуй, овеянный метелью яблоневого цвета? Душа насчитывала совсем мало времени, но выросшие дети свидетельствовали о другом. Нет, из сердца не испарилась тихая, светлая нежность, с которой Лесияра произносила имя супруги, зажимая его в губах, как жёлтый цветок с золотистой пыльцой. Её объятия были средоточием сладкой неги, небесного восторга и великого покоя, но воспоминание о тяжести тела Жданы, бесчувственно повисшей на руке, вдувало в жилы княгини иссушающий жар. Тонкий девичий стан, печаль тёмных глаз… Сад, дева с кубком, полный мольбы взгляд: «Не уходи…» Нет, это просто мимолётное наваждение, не более того, сказала себе княгиня, вновь наполняя кружку.