Unknown - 96cd606079b246bf94a2f1c2d86447e4

«Чахнет моя яблонька, — вздохнула Златоцвета, окидывая погрустневшим взглядом кривое, невзрачное и низкорослое дерево. — Даже цветов на ней нынче совсем мало. Я её сажала вместе с батюшкой, когда ещё ходила на своих ногах… Не невеста я тебе, государыня…»

Ресницы-бабочки опустились, а по щеке скатилась, драгоценно сверкая, слеза. Ни сама девушка, ни её родители не верили в возможность счастливого поворота в судьбе; с тенью горькой усмешки Златоцвета теребила край яблонево-белой фаты, которую мать надела на неё лишь ради встречи с владычицей Белых гор, а не потому, что готовила дочь к настоящей свадьбе…

Княгиня тепло улыбнулась при мысли о том, что способна одним мягким движением руки сдёрнуть тёмный полог горя с жизни этой милой девушки и навсегда осушить её слёзы. По мановению пальца Лесияры дружинницы удалились, и княгиня, оставшись наедине со Златоцветой и её грустной яблонькой, опустилась на колени и покрыла поцелуями полувоздушные, просвечивающие пальцы — легче пуха и проворнее солнечных зайчиков. Серо-зелёные глаза широко распахнулись, и сперва в них быстрой серебристой рыбкой плеснулся испуг, а потом… Потом веки томно, блаженно опустились, и взгляд подёрнулся дымкой восторга с примесью горечи. Как и губы, эти пальчики были ещё не целованными…

Златоцвета ахнула: руки княгини забрались под золотой покров свадебного платья и заскользили по тонким, как сухие лучинки, ногам.

«Не бойся. Я помогу… Я поставлю тебя на ноги, и на нашей свадьбе ты будешь плясать, обещаю тебе», — проговорила Лесияра, окутывая девушку теплом взгляда.

В каждом солнечном лучике, в каждом белом лепестке была согревающая сила Лалады. Она пронизывала всё, целуя каждую травинку, благословляя каждый вздох ветра, а небесная синева сияла мудростью великой матери. Нужно было только впитывать эту благодатную силу и направлять в измученное тело Златоцветы, а также раскрывать душу девушки, как бутон, осторожно закладывая между печально сомкнутыми лепестками семя любви. С огромной, как небосклон, нежностью Лесияра украшала цветущее пространство сада сверкающими росинками радости и велением сердца кружила их хороводом, и глаза Златоцветы наполнились влажным блеском. В них отражалась эта вешняя круговерть, а из плена сомкнутых губ пробился подснежником робкий росточек улыбки — и тут же пугливо спрятался от надвигающегося поцелуя, который начался мягче зелёного шёлка первой листвы, осторожнее шагов охотящейся кошки. Но это было лишь начало, а продолжение развернулось головокружительным медовым хмелем, накрепко соединив губы и сплавив души в одно целое, и растерянно повисшие руки Златоцветы ожили, поднялись и легли вокруг шеи Лесияры тёплым кольцом объятий. В голубых жилках под мраморной кожей струилась новая сила, доселе никогда не вливавшаяся в кровь девушки. Недоверие и изумление в её взгляде сменились вопрошающей тоской:

«Государыня… Ты не уйдёшь? Не покинешь меня, как сон?»

«Нет, светлая моя, — тепло дохнула ей в губы Лесияра. — Отныне нам суждено идти по одной дороге».

«Я так боюсь снова проснуться и не увидеть тебя»… — Зажмурившись, Златоцвета уткнулась в плечо княгини.

«Я никуда не денусь, — улыбнулась Лесияра. — Давай-ка теперь посмотрим, что у тебя с ногами».

Снять сапожок и полотняную обмотку было делом нескольких мгновений. Крошечная ступня с пугливо прижатыми друг к другу бледными пальчиками вся умещалась на ладони княгини, и Лесияре захотелось её расцеловать в порыве нежности… Кожа тёплая, это хорошо. Значит, там есть жизнь.

«Попробуй пошевелить пальцами».

«Ты смеёшься, государыня? — печально прозвенел голос Златоцветы. — Недвижимы они уж давно…»

«А ты попробуй, попробуй сейчас», — с мягкой настойчивостью повторила княгиня.

Вздох… Сперва ножка лежала на ладони Лесияры неподвижно, как бы собираясь с силами, а потом под жаркими поцелуями весеннего солнца начала оживать. Сначала задумчиво шевельнулся и оттопырился мизинец, затем его примеру последовали и остальные пальцы — согнулись, точно кивнув или поклонившись княгине. Полусмех-полувсхлип:

«Я могу?!»

Много больных излечила Лесияра, много раз видела в их глазах слёзы радости, от которых ликовало и наполнялось светлым покоем её сердце, но сейчас голову княгини будто тихо погладил луч небесного счастья. Она, владычица Белых гор, стояла коленопреклонённая перед этой девочкой из захолустья, держа в руках изгибающуюся котёнком на солнце ножку, а её душа пела, как от величайшего в жизни свершения — золотого венца её пути. Только ради одного этого мгновения стоило родиться и жить. Что значила её усыпанная сверкающими камнями княжеская корона? Лесияра с радостью променяла бы её на венок из цветов, сплетённый этими полупрозрачными пальчиками. Волшебное кольцо оказалось для них великовато…