Unknown - 96cd606079b246bf94a2f1c2d86447e4

— Князя мы забираем на время. Есть у нас к нему одно нешуточное дело… Тебя с детьми он отдал приказ отвезти в Зимград. Но мой тебе совет: беги из княжества. Грядёт война. Соседи западные, варанги, готовят поход на Воронецкие земли, и не будет во всём княжестве безопасного места для тебя.

От этих слов душа Жданы заледенела. Пришла беда, откуда не ждали… А от взгляда жестоких жёлтых глаз ей стало страшно за Вранокрыла, хоть и не любила она его никогда.

— Но куда я подамся? — пробормотала она.

Зловеще чёрная фигура Добродана или, как теперь его звали, Вука, скользящим шагом обогнула разделявший их стол, и чисто выбритые губы шепнули Ждане почти в самое ухо:

— Ты знаешь, куда. В те места, о которых ты думала всю жизнь.

Ждана отпрянула, уколотая в самое сердце жёлтым кинжалом его взгляда. Белые горы? Странно, что эту мысль подал именно он, но… Он был прав. Она никогда не осмеливалась даже мечтать об этом, но сейчас что-то словно щёлкнуло у неё в голове: да. Эта мысль вспыхнула ревущим пламенем и запалила пожар у неё и в разуме, и в душе, и в сердце. Если у Вранокрыла хватило дерзости похитить её из Белых гор, то у неё достанет решимости туда вернуться. Правдива ли весть о войне или нет — неважно. Что будет с постылым и ненавистным князем — неважно. Ей не нужно от него подачек, и без него она поставит детей на ноги и выведет их в люди. Быть же по сему!..

— Это единственное место, где ты сможешь укрыться и спастись, — кивнул Вук, словно отвечая на её мысли.

Впрочем, без загвоздок не обходилось ни одно дело.

— У меня нет верных людей среди слуг князя, — хрипло проговорила Ждана. — Они преданы только Вранокрылу, никто не будет содействовать мне. Даже возницы мне не найти. Да коли я вообще хоть заикнусь об отъезде из княжества, начальник его стражи Милован меня под замок посадит.

— Ну, до рынка-то зимградского княжеский возница тебя доставит, — усмехнулся Вук. — А на рынке смотри в оба. К тебе подойдёт человек с корзиной яиц… Уронит её. Ты поднимешь, а он скажет: «Чем я могу послужить тебе, государыня?» И ты скажешь ему, куда тебе надобно отправиться. Дальше во всём полагайся на этого человека.

— Почему ты мне помогаешь? — спросила Ждана. — Ты ведь…

Она хотела сказать: «Ты ведь — Марушин пёс», — но осеклась. Слова застряли в горле рыбьей костью.

— Не веришь в бескорыстность моих помыслов? — хмыкнул Вук. — Считай, что я делаю это по старой памяти.

Память… Она хранила много хорошего — много совместных лет, зим, вёсен. Рассветов и закатов. Треск огня в печи, поцелуи. Рождение детей.

— Добродан, — тихо промолвила Ждана, умышленно называя бывшего мужа его прежним именем, от которого он отрёкся. — Не желаешь взглянуть на сыновей? Если хочешь, я их позову…

Жёстко сомкнутый рот Вука даже не дрогнул.

— Пускай спят. Им лучше думать, что их отец умер. Он и правда умер. Добродана больше нет, остался только Вук, у которого есть семья… Другая жена и дети.

Грудь Жданы наполнилась горечью. Холодная могильная плита легла на светлый образ голубоглазого богатыря, от которого не осталось ничего, даже имени…

А из комнаты Яра вдруг донёсся плач, и Ждана мгновенно подобралась, как кошка, готовая к прыжку. Голос её ребёнка разом отменил всё: и горечь, и страх, и боль, и тоску, и растерянность. Забыв и о Вуке, и о Маруше, и о Вранокрыле, она бросилась на этот звук. И что предстало её взгляду? Дверь на гульбище была распахнута настежь, Яр сидел в постели и громко плакал, размазывая слёзы кулачками, а над ним склонился обладатель волосатой хари, напугавшей Ждану в беседке. Забавляясь страхом малыша, он двумя когтистыми пальцами дразнил его:

— Утю-тю!

Три щекастые няньки, сбившись на лавке в кучку, уставились на волосатого остекленелыми глазами, точно тот высосал из них весь разум. Недолго думая, Ждана схватила кочергу и съездила ею по обтянутой чёрным кафтаном спине раз, потом второй, а на третьем замахе кочерга оказалась крепко зажатой в руке волосатого. Ему ничего не стоило вырвать её у Жданы и согнуть в дугу со зверским рёвом.

— Хватит, Рыкун, — раздался холодный голос Вука. — Делать тебе больше нечего? Ступай отсюда!

Скаля клыки и ворча, тот выскользнул в открытую дверь. Ждана отвесила по откормленным щекам нянек несколько звонких хлопков, и те, приходя в себя, заморгали. Увидев незнакомца в чёрном и плачущего княжича, испуганно закудахтали, заохали.

— Ш-ш, — зашептала Ждана, прижимая к себе, гладя и целуя сына.