Unknown - 96cd606079b246bf94a2f1c2d86447e4

— Глаза ему закрой, сказано же тебе было, дурень, — рыкнул через плечо старший брат.

*

Голова Милована гудела, как медный котёл. Крови не было, но под волосами чётко прощупывалась шишка. В левое ухо вторгался поток какой-то белиберды: стражник тряс его за плечо и взволнованно тараторил. Не понимая ни слова, начальник стражи сморщился.

— Погодь ты… Не части, — проговорил он, с трудом ворочая шершавым языком в пересохшем рту. — Ещё раз и внятнее.

После того как тьма заглянула ему в душу из глаз Добродана, ставшего Марушиным псом, им овладела чёрная, тягучая тоска и безнадёга. Он видел взгляд князя, уезжавшего с псами — стеклянный, неживой. «Скоро вернусь», — сказал Вранокрыл, но Миловану почему-то казалось, что это конец. Небо превратилось в давящий купол мрака, да и череп Милована точно сжимал невидимый шлем. Как погорелец на пепелище, оставленном пожаром от родного дома, Милован растерялся без своего государя. Всё потеряло смысл, в том числе и служба… Ибо служить стало некому.

Он пил брагу, хмельной мёд, настойки и зелья. Опьянение притупляло страх, но от серого безглазого призрака тоски никуда нельзя было деваться. Добродан… Милован еле узнал его в смуглом незнакомце с гладко выбритым лицом. Кто бы мог подумать, что бывший ловчий станет посланцем Маруши, пришедшим по душу Вранокрыла! А повод быть недовольной князем у богини действительно был, Милован давно это видел. Вранокрыл не слишком-то чтил Марушу. Начать с того, что он пытался добыть себе в жёны жительницу Белых гор, чтобы влить силу дочерей Лалады в свой род; также он сильно урезал жалованье особого отдела соглядатаев, следивших за тем, чтобы в народе не было недозволенных изображений и вышивок, и те вследствие этого плохо исполняли свои обязанности. Дошло даже до того, что запрещённые вышивки проникли во дворец: новая княгиня Ждана носила рубашки со знаками солнца, но князь закрывал на это глаза. А за то, что произошло на той роковой охоте, Вранокрыл вообще заслужил от Маруши смертную казнь: не оленя, не лося и не медведя он в тот раз травил, а дерзнул бросить вызов Марушиным псам. Как ни странно, возмездие богини заставило себя подождать: после этого случая князь жил — не тужил ещё несколько лет. И вот — началось…

У Милована было большое желание взять стражника за язык и двигать им самому с подходящей скоростью. Кое-как он понял, что случилось: няньки, проснувшись среди ночи, обнаружили исчезновение княжича Ярослава и подняли крик. Пустая опочивальня государя стояла отпертой, а двое старших сыновей княгини тоже пропали. Сама княгиня Ждана, отправившаяся с утра за покупками, так и не вернулась с рынка.

Милован схватился за меч, но не нашёл его на привычном месте. Ах да, он же его отстегнул, чтоб удобнее было сидеть за столом и пить… Однако ни на столе, ни на лавке, ни на полу оружия не было. Связка ключей также пропала: на поясе болтался только обрезок шнурка. Смутно вспомнилось: мальчишка, потом удар. Жбан валялся на полу в луже хмельного зелья.

— Ах этот пёсий ублюдок!.. — с хриплым бульканьем в горле прорычал Милован и поперхнулся.

Как ни странно, этот удар будто расколол чёрный шлем тоски, сдавливавший его череп все эти дни. Начальник стражи вдруг ясно осознал, что натворил, и ему стало тошно уже по другой причине. Отравленный ядом уныния, он позволил себе раскиснуть и допустил похищение княжеского наследника — непростительная, роковая оплошность, за которую Вранокрыл, если вернётся, будет вправе казнить Милована без суда и следствия. Попытка встать из-за стола отозвалась нестерпимой, ядовитой дурнотой, и Милован сблевал на пол — благо, стражник проворно успел отскочить.

Душа схватилась ледком обречённости. Поднятая по тревоге стража ждала приказов, а Милован, казалось, забыл, как произносить самые простые слова. Твердь под его ногами рассыпалась прахом, точно он шёл по рушащемуся над огненной бездной мосту… Дверь тайного хода в княжеской спальне стояла распахнутой, а сорванная занавесь, прежде закрывавшая его от чужих глаз, валялась на полу.

Стражники с удивлением наблюдали внезапную перемену в своём начальнике: только что он был раздавлен и не способен к действиям, а теперь вдруг на его лице расплылась ухмылка, а глаза ожили и вспыхнули азартом.

— Ничего, далеко наши голубчики не ушли, — хрипло засмеялся Милован, потирая руки. — Вперёд! Сейчас мы их тёпленькими возьмём!

Перед отъездом князь приказал перекрыть подземный ход, и его в спешном порядке забрали снаружи решёткой. Работой руководил Кощей — втихомолку, разумеется; всё было сделано тайно в одну ночь. Видимо, похитители об этом не знали и попали в ловушку. Снаружи никто проникнуть не мог: стража знала своё дело; значит, лиходеи уже были внутри. Несомненно, кто-то из своих! Да что там — «кто-то», ясное же дело — Добродановы сынки, ежели их тоже нет на месте. В сопровождении десятка стражников с зажжёнными светочами Милован устремился в ход, окрылённый предчувствием успеха… Похоже, рановато он собрался сдаваться!.. Непроницаемая гибельная завеса безнадёжности приподнялась и пропустила свет надежды на то, что не так уж всё и плохо.