Взхмахом кисти - Алана Инош

Много она бродила и одна, выискивая красивые местечки. Квартиру в городе она решила оставить за собой – не продавать и не сдавать, устроив там мастерскую и что-то вроде рабочего офиса с более скоростным и стабильным интернетом по выделенному кабелю, который в пригородном домике подключить не было технической возможности. Да и картины стало просто негде размещать: в двух крошечных и сумрачных комнатках не развернёшься, работать неудобно. Реанимировав свой заброшенный профиль на портале для художников, она выкладывала там свои работы в надежде, что найдётся покупатель. Зарегистрировалась также в интернет-галерее, занимающейся продажей картин, одновременно начав работать над созданием собственного сайта – благо, это было её специальностью, и никому за это платить не требовалось. Другой вопрос – продвижение сайта, дело долгое и затратное. Понимая, что в первый год ей не удастся пробиться не то что в топ-10, но и даже в топ-100 поисковых запросов, она, тем не менее, окончательно решила: хватит безвылазно сидеть в своём углу и писать картины «для себя». О ней должны узнать люди.

Жила Художница уединённо, бирюком, с соседями почти не общалась, от нежеланных разговоров отгораживаясь щитом глухоты. Здороваться – здоровалась, но и только. В дальнейшие беседы пускаться ей не хотелось: общение отнимало время и силы. Наверно, она прослыла нелюдимой и странной, но ей было плевать, что о ней думали кумушки-соседки. Надин с ловкостью Карлсона, который живёт на крыше, умудрялась оставаться ими не замеченной – будто бы невидимкой, и Художницу временами посещала «шиза»: ей казалось, что эту загадочную женщину видит она одна.

С первым снегом в волосах Надин заблестели серебряные нити, она погрустнела и побледнела. Встревоженная Художница спрашивала:

«Надюш, что с тобой? Ты заболела?»

Надин с усталой улыбкой ответила:

«Это просто зима. Нам надо расстаться на время… В марте я вернусь, не беспокойся. Сад к зиме готов, капусту я заквасила, соленья, варенье и компот в погребе – знаешь, где искать».

Это слово – «расстаться» – обрушилось на Художницу снежным бураном, чуть не выдув душу из тела. Кровь отлила от лица, щёки побелели и похолодели.

«Куда ты? А как же я без тебя? Об этом ты подумала?»

«Я устала, – вздохнула Надин. – Я буду очень много спать… Не смогу тебе готовить, прибирать в доме, буду просто лежать в постели бревном. Зачем тебе это? Лучше я пойду к себе, там отосплюсь, а весной приду с новыми силами – и будем любить друг друга дальше».

«Нет, я и двух дней без тебя не выдержу! – взмолилась Художница, с ужасом вспомнив свои мучения в короткой разлуке с Надин летом. – Ты – моё солнце, моё дыхание. Устрой себе логово здесь, у меня, и спи сколько тебе будет угодно! Я что, сама не смогу себе еду приготовить? Большая девочка, справлюсь. Только не уходи, Надь! Я от тоски с ума сойду».

Подумав, Надин согласилась.

«Хорошо, останусь. Только сон у меня очень глубокий, не добудишься… Возможно, я даже покажусь тебе неживой, но ты за меня не бойся. Так и должно быть. И со мной не ложись – замёрзнешь».

На следующее утро ударил настоящий зимний морозец, и Художница проснулась оттого, что под одеялом стало холодно, как в сугробе. Надин лежала бледная до голубизны, а на её волосах, бровях и ресницах блестел настоящий иней. Её половина постели схватилась корочкой льда, словно бельё намочили, а потом вывесили на трескучий мороз. Стуча зубами, Художница выбралась из-под одеяла, затопила печку для обогрева и сделала себе кофе и яичницу на завтрак.

Когда она склонилась над Надин, уже вся постель превратилась в айсберг. В печи трещал огонь, к окну лип утренний зимний мрак, а Художнице настала пора ехать в город – работать. В голову пришёл сюжет для картины в стиле фэнтези – спящая в снежной постели дева, но это – после обеда или, возможно, даже вечером.

«Ладно, Надюш… Буду, скорее всего, поздно». – И Художница поцеловала ледяные губы, не зная, слышит ли её Надин.

Работу она закончила только к семи часам. Новую задумку Художница решила выполнить обычным способом – старым добрым маслом: с волшебной кистью недолго и забыть, как смешиваются краски на палитре. Название картины уже всплыло из морозного сумрака: «Зимний сон».

В этот вечер она успела сделать лишь подготовительный грубый карандашный рисунок на бумаге, фиксируя замысел в общих чертах. Проработанным относительно тонко вышло лишь лицо спящей девы. Черты она ему придала вымышленные, уходя от слишком явного сходства с Надин, но любимое лицо так и просилось на бумагу, само выходило из-под карандаша, дыша и безмолвно разговаривая с ней, силясь что-то сказать сквозь ледяные оковы зимнего сна… Ну, пусть, решила Художница. Это пока набросок, на холсте в окончательном варианте всё будет выглядеть иначе.