Василий Гавриленко - Прячься, девочка, он уже здесь…

— Алисия, — ахнула Руфь.

— Мама! — Лий вырвался из объятий Руфи и бросился к дверной защелке. Керк успел оттолкнуть его, мальчик упал на пол и зарыдал:

— Открой, там мама.

— Керк, отвори, — попросил голос, теперь уже громче.

Рука мужчины потянулась к защелке, однако после минутного колебания он отпрянул от двери, и было видно, каких усилий это стоило ему. Керк так сжал руками голову, что у него побелели пальцы.

— Отвори!

Керка грызли сомнения. Он замотал головой, волосы его взъерошились, черты лица исказились. Керк любил своих детей и свою мать, но любил также и мать своих детей.

Дверь сотряслась от сильного удара.

— Мама, — прохрипел Керк, словно ему петля сдавила горло. Перед глазами у него поплыли красные кораблики. — В окно!

Было слишком поздно. Не выдержав напора, дверь сорвалась с петель и упала. Ветер на своих плечах внес в дом метель. Вместе с ними ворвался черный волк с красными, сверкающими глазами. Затем на пороге появилась женщина.

— Мама! — Лий норовил вырваться из рук Руфи.

Тельма плакала.

Если бы не облегающий черный костюм, зеленые волосы и длинные желтые когти на руках, эту женщину вполне можно было принять за Алисию.

— Почему ты не открыл дверь? — обратилась она к Керку и, не дожидаясь ответа, ударила его по лицу. Когти рассекли бровь, между волосами тонкими струйками потекла кровь — не красная, а синеватая. Керк покорно склонил голову.

— Возьми их, — зеленоволосая кивнула на детей, которых прижимала к себе Руфь. Керк послушно двинулся к матери.

— Керк, противься! — крикнула Руфь. — Не поддавайся ей.

Керк ее уже не был Керком. Он вырвал рыдающих детей из объятий их бабушки и, зажав под мышками, вышел вон. Следом за ним вышла Алисия, похожая в своем черном костюме на валькирию, не удостоив Руфь даже взглядом. Впрочем, от Алисии в этом существе

осталось немногое. Волк покинул взъерошенный дом последним и помчался за своей хозяйкой напролом, сминая кустарник…

Седые космы женщины трепетали на холодном ветру, она шла, не разбирая дороги, спотыкаясь о поваленные бурей, занесенные снегом деревья, падая, поднимаясь, снова падая, снова поднимаясь. Босая, она оставляла за собой кровавые следы ног, израненных о жесткий наст.

Что двигало ею? Сила, единственная в мире, способная провести человека через ад, — любовь. Вот она уже у озера, покрытого свинцовыми барашками волн. Темная, никогда не замерзающая вода, а по ней, в самый разгар зимы, плывут желтые кувшинки.

Руфь смотрела на них и плакала, понимая, что осталась на свете одна-одинешенька.

Выходной

Как любой нормальный человек, а тем более любой нормальный подросток, Соня любила выходные дни. Но в воскресенье, проснувшись ни свет ни заря, поняла, что с удовольствием пошла бы в школу. Это ощущение было настолько ново для нее, что ей стало стыдно.

Впервые в жизни у Сони появились друзья, которых (она в этом нисколько не сомневалась) можно было назвать настоящими. За короткий, вроде заячьего хвостика, промежуток времени, когда общалась с ребятами, девочка поняла, что на них можно положиться в любой ситуации. Никогда раньше она не делилась своими переживаниями с посторонними людьми, а вчера вдруг с легкостью поведала о своей тайне Алексу и братьям Уркам. Вспомнив о них, Соня тепло улыбнулась.

Но тут взгляд ее упал на школьный портфель, и девочка пригорюнилась. Не потому, что портфель был старым, изрядно потрепанным долгой жизнью (с ним ходил в школу еще Фил Маршал), а потому, что в нем, в потайном кармашке, лежало вонючее снадобье Жука, которое надо было дать понюхать Рики. Как это сделать, если мама никогда не оставляет его без присмотра?

Соня вскочила с постели. Ее комната казалась солнечной поляной. Резвые зайчики прыгали с постели по блестящему от свежей краски полу на циферблат часов, показывающих девять утра; по маятнику в виде еловой шишки к чучелу совы. Сову эту когда-то добыл на охоте Фил, по ошибке приняв ее за фазана. Потом пришлось платить

штраф службе по охране редких видов: сова оказалась занесенной в Красную книгу. Выбрасывать такое сокровище было жалко. Так и появилось у них чучело.

Снизу послышались голоса — значит, мама уже проснулась. Отец же всегда встает с первыми лучами солнца. Соня оделась и достала из портфеля снадобье. Упырий нехристь спал, свернувшись калачиком. Девочка не стала его будить и, аккуратно сунув бутылочку в карман джинсов, вышла из комнаты.

Анжела хлопотала на кухне. Рики, конечно, крутился здесь же, пытаясь поймать руками солнечного зайчика. Зайка ускользал, просачивался между пальцами, прыгал на тарелки, чашки и ложки. А день за окном обещал быть прекрасным: солнечным, но не жарким.