Федорцов Владимирович - Сталкер-югенд

− А следы? Вторую пару ботинок на руки обувал? Где спрашиваю?

− То Варан, друган мой, − вспомнил Паха. − Испугался.

− А что же твой друган ссать садиться? - кивает Кох своим парням.

И опять Паху по ребрам бац! бац!

- Кому сучонок мозги крутишь! - давит ,,на слабоˮ Кеча.

Здоровяк схватил Паху за горло. Сдавил, перекрывая дыхание. Паха засипел, смаргивая навернувшиеся слезы.

− Так где? - Кох похлопал Здоровяка по руке. Тише-тише! Не удави раньше срока.

− Не знаю, про что толкуешь.

− Не знаешь?

Пахе досталось с двух сторон. Когда ударили по раненому боку, он вскрикнул. Кох присмотрелся. Заинтересовался.

− Ну-ка..., − и в один мах распластал рубаху, только пуговицы полетели.

Внимательно изучал швы и шрамы на пахином боку. Даже пальцем провел.

− Тасман*? - спросил Кох.

От его слов Кечу и Здоровяка шатнуло в стороны. Чуть не упустили пленника.

Паха кивнул.

− Где?

− В Речном...

...План бы прост. Простые планы чаще всего удаются. Меньше допущений и возможностей облажаться на ровном месте.

− Подытоживаю, − по-дирижерски обвел круг Головач. - Балт и Гоголь прикроете левую ветку. Там тупик, так, что от туда сюрпризов не ждем, но и не спим. Варуша! За тобой правая. С тобой, - палец командира гусятников тыкнул в пятерых кому идти. - Со мной, к завалу, Жлоб, Карлик и Пыжа....

В тесную комнату, бочком, не шуметь, вошел еще одни из членов отряда.

− Босой, как там? - оторвался от речи Головач.

− Стучать. Тихохонько.

− Тихохонько..., − недоволен Карлик. − У белоглазых уши не хуже наших. А то и лучше.

− Так. Ты, Босой, − Головач продолжил тыкать, распределяя своих людей. − Харпик и Паха прикрывают. Встанете в начало тоннеля, где сбойка. Приглядите, − пауза выслушать возражения. Нет таковых. - Вытаскиваем кротов и отходим. Острый момент! Могут вдарить! Смотрите в оба. Белоглазые спасибо скажут, что завал за них разобрали.

− А я им, пожалуйста, − похлопал по ручному пулемету Карлик.

Карлик парень боевой, но росточком со свой пулемет и не выше.

Головач жестом призвал к тишине.

− Выводим кротов к станции, к их основной группе, и всех гужом за реку, к фермерам. Они их подберут. Там и расчет.

Гусятники заулыбались. Фермеры обещались знатно угостить. Сверх так сказать платы. Выпивка, жрачка. Опять же бабенки у фермеров покладистые, а сами они не жадные.

− В Роскож поведем?

− Уговора на то не было, но допустимо и такое. Ежели не обмараемся...

Ребята обиженно загудели. Чего они обмараются? Не первый раз в деле. Белоглазых положили (а скольких своих потеряли?) не один десяток.

− Кончай, хай справлять! - успокоил возмущение Головач. - Два часа на покурить, попить, покимарить и выходим.

Пахе не до сна. Все любопытно в подземке. Он прошелся по перрону, посмотрел лепнину потолочных украшений. Помыкал-попыкал, но так и не прочитал название станций на красочной карте. Полюбовался люстрой с висюльками. Половину обдергали, но все равно впечатляет. Зашел в вагон поезда. Наверное, быстро мчался. Попробовал представить мелькание тоннельных огней, вспышки остановок, грохот колес о рельсы. Не смог. Посидел в кресле. Жопе мягко, спине удобно. Выбрался на перрон. Пропетлял линию столбов, спустился-поднялся по неработающему эскалатору. Съехал по перилам. Как тут живут? Сумрачно, пусто, всякий шум с эхом вдогонку. Ни былинки, ни травинки. Тесно − камень давит. Сырость - одежда липнет к телу. Затхлость − свербит нос и сбивается дыхание. Паха недоумевал. Променять жизнь под небом на существование в каменной норе? Лично он бы ни за что! Вспомнил слова отца. К месту ли? Вправе ли?

ˮЖить, согнувшись,ˮ − Паха задрал голову к потолку, − ˮпривыкаешь быстро. Распрямится потом тяжело...ˮ

Верно поэтому он, чего кривить душой, считал кротов трусами.

То, что белоглазые совсем кротов одолели и те хотят уйти из подземки, гусятники узнали от фермеров. Те же и заплатили. Им нужны рабочие руки на полях. Приживутся кроты под чистым небом − трудный вопрос, но, то, что не будет житья от белоглазых − факт.

Под ноги попался мальчишка. Сколько ему? Три? От силы четыре. В драной обдергайке, бледный. Паха достал и сунул мальцу кусок хлеба. Посоленную горбушку. Мальчика невнятно поблагодарил.

− С..п..с..бо, − и прижал хлеб к губам обеими руками, не просыпать крошки.

Переход от лагеря кротов до ветвления путей занял двадцать минут. Оттуда разошлись по позициям. Через пять все были готовы. Паха передернул раму затвора. Звук раскатился по всей поземке. Босой и Харпик выдвинулись вперед.