Федорцов Владимирович - Сталкер-югенд

− Тотем? - спросила Чили, не припомнив названия подобного место.

− Угу.

− А чей?

Чили подумала, не расслышал, долго молчал.

− Самоедов.

− Так тут люди живут?

− Жили.

С каждым ответом Паха смурнел. На последний: ,,А где они сейчас?ˮ не захотел отвечать.

Лес потемнел. Березу и осину вытеснили дубы. Словно рубеж положили. Где расти сорным деревам, а где им. Необычно идти мимо неохватных гигантов. Могучие стволы редко в обхват. В три-пять, а то и более. Лес на удивление чист. Подлесок измельчал, идти легко. Комарья тоже поубавилось. Наелось-напилось наверное.

Легкая всхолмленность, то вспуск, то вподъем, дыхания не сбивало и Чили начинало нравиться шагать по лесу. Не жарко и не потно.

Отклонились посолонь (опять Пахино словцо). Лес редел, перемежевывался березняком и кустарником.

Паха споткнулся (Чили так показалось), присел, приложил ладонь к земле. Быстро огляделся и, отбросив всякую неспешность, потрусил к неохватному дубу. Старому и крепкому.

− Залазь! Живо.

Расспросы пресек торопливым потом-потом! Подсадил.

− Будьте любезны следить за руками. Куда кладете и за что беретесь! - выговорила ему Чили.

Мужские фокусы она знает досконально. Эти джентльмены чего только не придумают. На физ-ре и на турник подсадят и на канат.

Пахе некогда. Он буквально запихивает Чили на нижний ярус.

− Выше лезь!

− А если упаду?

− Лезь!

Кое-как взобралась. Ветки под ногами норовят выскользнуть, из рук − вырваться. Падать не высоко, но все же падать!

Паха закинул ей вещи.

− Держи, не урони!

− А ты куда?

− Не закудыкивай! - торопился Паха.

На краю поляны срезал побег лещины. Рывком стянул с себя рубаху, на ходу переложил содержимое карманов. Расправил одежку и надел на ветку. Неказистое чучело трепало рукавами. Осторожно, с запасом, обогнул лозы дикого винограда. Быстро заплел ветви вяза, укрепил чучело в горизонтальном положении. Бегом обратно. Чили едва не вскрикнула увидав как одна из лоз шевельнулась к Пахе навстречу. Тот обманку узрел, перепрыгнул. Не удачно. Схватился за бок. Пригибаясь, нарубил мелких веток, нахватал папоротника, надрал копытника и, маскируя, накидал на виноград. Уже уходя, надел на тонкую осинку свою бандану.

− Паха! - окликнула в волнении Чили.

В просвете между дальними деревьями мелькнула крепкая щетинистая спина.

Паха добежал до дуба. Подпрыгнул, зацепился. От резкой боли пальцы едва не разжались.

− Когда же это кончится? - простонал он сквозь зубы.

Чили рискуя свалиться, подхватила его, помогла. Паха трясущейся рукой достал сверточек, отсыпал горошину и заглотил. Девушка подала ему воды. Запил и благодарно кивнул.

Здоровенный крёх* вылетел на поляну, тараня кусты и березовую мелочь.

− Керосин учуял, − с сожалением произнес Паха. - Быстро он....

Крёх сунул морду в землю. Подцепил клыком дерн. Скинул пласт, растоптал-разметал копытами.

− Сейчас, разойдется, − закусил Паха губу, наблюдая за движениями животного.

Зверь недовольно уикнул и взбрыкнул в ярости. Первой досталось осинке в бандане. Подхватил под корневище, выдрал. Обратил в прах и деревце и ткань. Не удовлетворившись, метнулся по поляне, распутывая след человека. Не мудрен след. От крепкого удара дуб содрогнулся.

− Ой! - вцепилась в ветки Чили. Паха едва успел подхватить вещи.

− Держи сказал! А то вмиг оприходует.

Беснуясь, крёх драл кору с дерева. Из-под огромных клыков щепки и ошметки летели, что от хорошей пилы.

Паха вытащил из поняги длинный чехол. Из чехла извлек и собрал лук. Исхитрился не свалится и натянуть тетиву.

− Лес он тишину любит...

Контрастом его словам визг крёха. Зверь буйствовал в неизбывной ненависти к человеку, осмелившемуся заявиться в его владения.

Паха прицелился. Но не в крёха. Чили почему-то думала, он будет метить в глаз животному. В книгах опытные охотники всегда бьют зверя в глаз. Хоть слона, хоть белку. Что с пули, что с картечи, что с дроби. Что с трех шагов, что с километра.

Выждав паузу, когда зверь возьмет краткую передышку, Паха выстрелил в сторону чучела. Стрела сбила зацеп веток. Чучело спланировало и пусть косо, но встало позади лоз винограда, мотая рукавами.

Крёх развернулся на шум. Подслеповатые глаза заметили качание рубахи. Зверь дернул пятаком, ловя запах и ломанулся прямиком на противника.

Гибкие лозы подобно силкам захлестнули животное. Длинные опутали ноги, закрутились вокруг тела, захлестнули шею. Короткие протыкали твердую неподатливую шкуру. Крёх визжа, теперь уже от ужаса, рванул прочь. Рухнув на брюхо, выбивал землю из-под себя, извивался и хрипел. Елозил, подменная поросль. Цеплял клыком, выдирая из земли с корнями. Но не победил, не превозмог. Чистый проигрыш.