Михаил Смиртюков - Государство — это он

сегодня здесь. Тяжелый день. Устал я ужасно, уста-а-ал". Возвращаясь к себе, зашел к

Тихонову сказать, что подарок отдал. Вдруг звонок. Брежнев. "Слушай, – говорит, – вот тут

Смиртюков коробку какую-то принес. Это от кого – от Совмина или от тебя?". Тихонов

понял, что с подарком мы не угодили, и отвечает: "Это от управления делами Совмина, Леонид Ильич". Тот покряхтел: "А-а! А от тебя что?" – "А я вот купил золотые карманные

часы, но, как вручить вам, не знаю, стесняюсь". – "А чего стесняться? Давай присылай

быстрее, а то я сейчас уеду".

Делами он почти не занимался. Я помню заседание Политбюро, на котором в последний раз

при Брежневе обсуждался проект пятилетнего плана. Обычно после этого были выступления.

А тут после сорокаминутного доклада Тихонова было видно, что Брежнев изнемогает от

усталости. Встал Устинов и начал говорить о том, что в нашей промышленности тридцать

процентов металла уходит в отходы. Брежнев прервал его: "Дмитрий Федорович, мы про

план говорим, а ты – про стружку. Ты план-то одобряешь?". "Одобряю", – отвечает. На том

Политбюро и закончили.

Фото: Росинформ / Коммерсантъ

"Я знаю, что Громыко звонил Тихонову, намекая, что Горбачев не тот человек, который

нужен стране"

– То есть, несмотря на маразм, рычаги управления продолжали оставаться в руках Брежнева?

– Да. И все группировки пытались воспользоваться этим. Был такой случай. Тихонов уехал в

отпуск, но каждый вечер звонил мне и интересовался, как идут дела. Во время одного из

наших разговоров мне вносят красный пакет, в которых рассылались решения Политбюро.

Продолжая разговаривать, я вскрыл пакет, а там решение: за проведение мероприятий по

укреплению обороны страны наградить орденом Ленина и присвоить звание Героя

Социалистического Труда зампреду Совмина Смирнову и конструктору ракет Янгелю. Читаю

Тихонову это решение. Он страшно возмутился. "Как же так, моего зама награждают за

укрепление обороноспособности страны, а со мной об этом никто не говорил! – Потом

помолчал и добавил: – Выходит, один Смирнов в Совете министров заботится об укреплении

обороны страны!" И быстро свернул разговор. Я позвонил Черненко, через руки которого

должны были проходить все решения Политбюро, и рассказал об этой беседе с Тихоновым.

Он тоже очень удивился. Полчаса спустя он мне перезвонил и говорит: "Верни-ка ты мне это

решение обратно". Еще через полчаса я получил новый красный пакет с поправленным

решением. Первым в списке награжденных званием Героя значился Тихонов. Я не вытерпел

и снова позвонил Черненко. "Так как же все получилось?", – спрашиваю. "Очень просто, –

говорит. – Устинов был у генерального. Вышел, сам пошел в общий отдел ЦК, передал

начальнику особого сектора решение Политбюро, проголосованное только им и Леонидом

Ильичом, и приказал немедленно его разослать. Тот спорить с членом Политбюро не стал".

Отменить решение Черненко не мог, но изменил его так, чтобы досадить Устинову.

– То есть за власть боролись триумвират и группа Черненко–Тихонова?

– Я бы не стал говорить, что Тихонов боролся за власть. А вот Черненко имел на Брежнева

огромное влияние. Я как-то зашел к нему накануне Пленума ЦК. А он в это время по

"кремлевке" в деталях объяснял Брежневу все, что тому предстоит делать завтра. Как

выступать, что скажут в прениях, как благодарить присутствующих и т. д. Буквально

переставлял ему ноги.

– И все же следующим генеральным секретарем стал Андропов.

– За Андроповым и Устиновым была реальная сила – армия и КГБ.

– Но почему Андропов сразу же не отправил Тихонова в отставку?

– А кем он мог его заменить? И кто бы занимался экономикой, пока Андропов укреплял свою

вертикаль власти? Я знаю, что он сказал Тихонову: "Работай". Но он не пригласил Тихонова

к себе. Сколько тот ни просил о встрече, Андропов неизменно отвечал: "Мы же видимся на

Политбюро".

– Но ведь все это время положение в советской экономике, мягко говоря, было далеко не

лучшим.

– Это не вина Тихонова, а беда. Премьером он стал в 75 лет. Это, наверное, единственный

случай в мировой практике, когда такого пожилого человека поставили во главе

правительства. Здоровье уже не позволяло ему работать с полной нагрузкой. Но дело было не