Михаил Смиртюков - Государство — это он

приближал к себе, обязательно проходили своеобразную стажировку в Экономсовете. Был

такой орган Совнаркома, который решал абсолютно все вопросы оперативного управления

страной, кроме утверждения годового плана и бюджета. Его членами были и Маленков с

Берией. На заседаниях, кстати, они всегда садились рядом.

Фото: Росинформ / Коммерсантъ

Это тогда образовался союз этих двух политиков?

Я бы не называл их отношения союзом. По-видимому, когда их интересы совпадали, они

действовали совместно. А бывало это очень часто. К примеру, обоим было выгодно держать

руководящие хозяйственные кадры в постоянном напряжении. Чтобы те не забывали, как

говорил Горбачев, "кто есть ху". У Берии это превратилось в своего рода страсть. Он

приходил на заседания Экономсовета, а позднее Президиума Совнаркома на 5-10 минут

раньше других руководителей. Сядет за стол, оглядится по сторонам и сам себя спрашивает:

"Кому бы сегодня выговор влепить?" Вслух! И всегда, черт его возьми, находил жертву.

Помню одно заседание по легкой промышленности. Выступает министр Шестаков. Все идет

тихо и мирно. Вдруг, оправдываясь за какие-то огрехи, Шестаков говорит: "А она нам

электроэнергию не дает". Берия сразу встрепенулся: "Кто она?" – "Электростанция на

Москве-реке". – "А министр где?" – кричит Берия. Поднимается министр электростанций:

"Он неправду говорит. Мы ему даем электроэнергию. Только он за нее не платит". А Берия

вошел в раж и кричит на министра электростанций: "Слушайте, вы где работаете?! Я считаю, как минимум объявить ему строгий выговор и с предупреждением! – А сам улыбается сидит.

– Так я говорю? Наверно, правильно?!" Маленков кивает. Остальные, глядя на них, тоже

поддакивают.

А Сталин?

Он нечасто бывал на заседаниях правительства. Но во время ужинов в узком кругу всегда

раздавал поручения своим соратникам. Когда на следующий день на заседании

заканчивались основные вопросы повестки, приближенные к вождю руководители доставали

из карманов кто листок, кто обрывок бумажки, на которых за столом записывали указания, и

начинали коллективно вспоминать: "Вот товарищ Сталин вчера говорил..." И быстро вместе

формулировали проекты решений, а Маленков их записывал. Берия и тут проявлял особое

рвение. Считал, что лучше других помнит, что именно приказал Сталин. У него даже пенсне

как-то ярче блестеть начинало. Стекла большие, цилиндрами, не такие, как на его

фотографиях.

Может, вам стекла от страха большими казались? Не вы один Берию боялись.

Особой боязни у меня не было. Но опасаться – опасался. Помню, в конце 40-х годов как-то

вечером Берия вызвал меня и министра торговли Василия Жаворонкова. "Чтобы завтра был

готов квартальный план снабжения населения", – говорит. Мы попытались было возражать.

Стали доказывать, что обычно план представляется позже и что у нас пока ничего для его

составления не подготовлено. Берия посмотрел на нас внимательно и совершенно спокойно

говорит: "Чтобы через сутки план был готов. Опоздаете, руки-ноги переломаю". Жаворонков

был мужик смелый, в войну успешно руководил обороной Тулы и без войск, рабочими

отрядами и полком НКВД, защитил ее от немецких танковых армий. А тут у него руки от

страха затряслись. План мы составили к двум часам следующего дня. А в семь вечера его уже

утвердили.

Берия обладал такой властью, что мог казнить и миловать министров?

Большую власть они с Маленковым получили не сразу. Вскоре после войны их оттеснили от

Сталина руководители нового поколения – "ленинградцы" – Вознесенский и другие. Сталин

приказал Берии сосредоточиться на атомных делах, а Маленков за ошибки в руководстве

авиационной промышленностью ненадолго потерял большинство своих постов. Но вскоре

они отыгрались. Заместитель председателя Госснаба Михаил Помазнев написал письмо в

Совет министров о том, что председатель Госплана Вознесенский закладывает в годовые

планы заниженные показатели. Для проверки письма была создана комиссия во главе с

Маленковым и Берией. Они подтянули к своему расследованию историю с подготовкой в

Ленинграде Всероссийской ярмарки, которую руководители города и РСФСР просили

курировать Вознесенского. И все это представили как проявление сепаратизма. И