Джорджия Карр - Изуродованная любовь

Его глаза всмотрелись в мое лицо. Я знала, что он не сразу оценит мой тон.

- Он мёртв, - сказал он грубо.

Его слова ударили меня, подобно кулаку в живот. И выбили из меня весь воздух.

Он прищурился, увидев мою реакцию.

- Я ведь уже сказал это тем людям, которые приезжали и спрашивали меня об этом.

- Как? - выдохнула я.

- Он повесился в тот же день, когда ты уехала.

Я закрыла глаза и боролась со слезами и той бурей эмоций, которые рвались наружу, но это было невозможно. У меня никогда не возникало даже слабенького ощущения, что он покинул этот мир. Я написала ему бесчисленное количество писем. Я грезила о нем. Я думала, что могла чувствовать его, его присутствие за тысячи километров от меня. Я никогда даже и подумать не могла… Не было ощущения, что связь разорвана. Мне и мысли в голову не приходило, что он мертв уже долгое время. Было ощущение, что весь мой мир рухнул.. Я почувствовала, как мои колени коснулись земли. Я не буду плакать перед этим монстром , - подумала я.

Я опустила руки на землю рядом с моими ногами и посмотрела прямо в его глаза.

- Ты всегда ненавидел меня?

- Да.

Этот ответ прозвучал без каких-либо колебаний.

- Почему?

Он сделал небрежное движение плечом.

- Если ты так сильно ненавидел меня, то почему продал последней?

- Из-за Николая. Он сказал, что убьет себя, если я когда-либо продам тебя, - даже говоря это, он старался казаться беспечным, но смерть Николая серьезно затронула его в глубине души.

- Но ты все же сделал это.

- Я не думал, что ему хватит на это смелости.

Какое-то время мы оба молчали. Я думала о Николае, добром, любимом Николае. Его работа заключалась в том, чтобы снимать шкуру с животных, которых мой отец приносил. Но он никогда не мог содрать шкуры с их голов. Он не мог вынести вида их остекленевших глаз. Это всегда делала я за него. И все же он набрался смелости забрать собственную жизнь.

- Почему ты сделал это? - спросила я его. И в этом вопросе отражалась вся моя боль и все мои страдания. Речь шла о моем брате. Моей маме, моих сестрах, обо мне. Почему он делал то, что делал? Почему он унижал каждого человека, который любил его? Почему он здесь, один, в холодном, пустом доме? Что хорошего эти деньги принесли ему?

Он небрежно пожал плечами и очистил следующую семечку. Я наблюдала, как он положил ее в рот и медленно разжевал. Он не собирался отвечать мне. Я медленно встала. Будто была старухой. Я повернулась и уже собиралась уйти, но затем снова повернулась к нему.

- Что за люди?

- Люди, которых послал человек, что купил тебя.

Я нахмурилась, сбитая с толку. Неужели Гай послал кого-то, чтобы забрать моего брата для меня? Я полностью повернулась к отцу.

- Когда они приезжали?

- Примерно через месяц после того, как ты уехала.

Мой мозг пытался усвоить эту информацию. Гай послал кого-то, а затем лгал об этом, потому что не хотел, чтобы я узнала, что мой брат повесился. И в тот день, после того, как я дала ему первое письмо, он гладил меня по волосам. У него было странное выражение - жалость в его глазах. Я ясно это помню. Неудивительно, что он не отправлял мои письма. Но он должен был сказать мне. И это самое худшее.

Я начала уходить.

- Больше не возвращайся сюда, - окликнул меня отец. Я услышала треск следующей семечки у него во рту и как он с шумом сплюнул шелуху.

Я и не собиралась возвращаться сюда никогда, но он даже не мог позволить мне принять это крошечное и незначительное решение самой.

Я вошла в дом и увидела все наши стулья. Мой отец приставил их к стене. На стуле моего брата лежала большая стопка конвертов.

Я подошла и взяла их. Взгляд на них заставил меня почувствовать боль. Было слишком поздно для правильных вещей. Два печальных слова в английском языке. Слишком поздно. И сейчас было именно слишком поздно.

Сжав губы, я побежала к такси. Я увидела лицо Брайана, повернутое в мою сторону. А потом я услышала шум листьев яблони от ветра. Это будто мой брат был внутри меня и приказал мне вернуться туда, где он лежал. Я обошла дом и увидела еще один холмик рядом с маминым. Я подошла и села рядом.

- Ты должен был ждать меня, - прошептала я безжизненным голосом.

Я сняла обувь и встала в траву, которая щекотала мои ноги. Я вырыла в земле ямку своими руками и похоронила письма. Затем вернулась к такси.

- Все в порядке? - водитель такси спросил меня на русском.

- Отвезите меня обратно на вокзал, - сказала я, слишком онемевшая от необходимости заплакать. Я сидела и смотрела в окно, мои руки были все в грязи от могилы моего брата. Один ноготь сломался, и шла кровь. Но я не чувствовала этой боли.