Ольга Горовая - Наваждение

- Ты тут вообще ни при чем, - он хмыкнул. - Кого-то ждали, так что один из нас все равно бы влип. Плохо, что на тебя наткнулись, - пока он говорил, Лиза зашла в санузел и ополоснула лицо водой, словно никак не могла проснуться.

- Тебе точно нормально? Может врача вызвать? - откровенно говоря, вообще не в курсе, что и как она там может чувствовать, предложил Калиненко.

Упираясь одной рукой в тумбу, он все-таки привстал и кое-как устроился полусидя. Спину уже ломило от неудобного положения, похоже.

- Нормально. - Лиза вышла из санузла и снова глянула на него.

Непонятно. Настороженно. Будто не знала, чего теперь ждать.

Калиненко скривился.

- Иди сюда.

Вышло распоряжение. Лиза сжалась еще больше. Но все же двинулась в его сторону. Что-то у них разладилось в понимании одним другого. И поскольку Дмитрий не считал, что стоит мусолить тему, решил сразу это прекратить.

- Ляг.

Едва она подошла, он ухватил ее за руку и потянул к себе. Без фанатизма. Но и не увернуться.

- Дима! - Лиза удивилась, качнувшись в его сторону, зато встряхнулась. - Нельзя, наверное. И рана твоя…

- Расслабься, Лиза, - он отмахнулся от ее слов и заставил все же сесть, а потом и лечь принудил.

Но Лиза с упорством примостилась на боку, спиной к нему, с самого краю, подогнув ноги и устроив голову на руке. Дима снова хмыкнул и подвинулся сам. Сразу как-то спокойнее стало. Привычнее. Как надо. Отпустило. Только вот Лиза была снова напряжена так, будто не человек, а палка.

- Так, кого хоть ждем? - обхватив ее за пояс, Дмитрий сам откинулся на подушку и закрыл глаза. Можно расслабиться.

Лиза обмякла. От неожиданности, видимо. И даже обернулась, глянув. Но Калиненко лень было открывать глаза. Теперь его усталость за все сутки припечатала. Даже спину немного отпустило, вроде.

- Не знаю, - она нервно рассмеялась. - Не сказали. Не видно, наверное. Еще ж и срок не особо…

- Во дают, - Дима скупо усмехнулся, - такие телефоны сделали за это время, компьютеры через голову прыгнули, а кто там будет, не видят. Плохо работают. Ладно. Только сразу предупреждаю - о декрете и не мечтай.

Лиза помолчала минуты две наверное. Не спорила.

- Ты сильно недоволен, да? - серьезным голосом, не потерянным, без страха, скорее с какой-то усталой готовностью принять это, спросила она.

Нет. Он не был недоволен. Ему уже, после обдумывания и принятого решения, стало ровно. Ни холодно, ни жарко. Есть такой факт. И все. Да и после того, как она рядом легла. Но пока Калиненко думал, стоит ли тут мысли оголять, потому как пусть и не особо в беременности разбирался, но встрясок Лизе уже на эти сутки хватило, его окончательно сморило. И он наконец-то нормально уснул, продолжая держать ее около себя.

Как ни странно, Лиза тоже уснула. Собственно, она и не проснулась толком после прошлого сна, пусть и умывалась, и пыталась разобраться в мыслях Калиненко о будущем ребенке. Ждала, пока он ответит на ее вопрос, не имея сейчас сил гадать. А муж уснул. Такая реакция - тоже показатель?

Пока пыталась угадать, пригрелась, расслабилась, поддалась своей усталости и убаюкалась его мерным дыханием. Провалилась в сон без сновидений. А проснулась от ощущения горячих и твердых пальцев Калиненко на своем затылке и шее. Дима навис над ней из-за спины и аккуратно собирал ее волосы, растрепавшиеся во время сна, убирая пряди со щек и носа; удерживал пальцами импровизированный “хвост”. Осторожно, ни разу не задев шишку.

Лиза сонно моргнула, пытаясь стряхнуть остатки сна. Дима, видимо заметив, что она уже не спит, потянул ее немного на себя за этот “хвост”. Не больно. Его пальцы все еще касались ее кожи, согревая. А он совсем навис сверху. Наклонился, коснувшись своим лбом ее виска. Лизе от этого стало так хорошо и уютно.

- Хочу прояснить один момент, - чуть хриплым шепотом произнес он ей в самое ухо. Немного погладил костяшками пальцев шею, от чего “мурашки” пошли по коже. - Если в какой-то момент станет вопрос, чье благополучие существенней, передо мной выбора стоять не будет. Без вариантов, родная. И чтоб потом без обид. Это ясно?

Он произнес это все тем же шепотом. Продолжая согревать собой и поглаживать шею. И Лиза все действительно поняла. Только сказать ничего не смогла. Не знала, что тут сказать на такое заявление. То, что он, пусть и гипотетически, без колебаний готов пожертвовать жизнью их ребенка, не интересуясь мнением Лизы - ужасало. С другой стороны то, что при этом он готов был сделать подобное, ставя ее на первое место, делая настолько значимой для него и позволяя Лизе это в полной мере понять - покоряло. В какой-то мере, даже позволяло простить ему первый смысл. Искупить это безразличие и жестокость.