Ольга Горовая - Наваждение

- А со справкой что случилось? – видимо, и добиваясь ее внимания, спросил Калиненко.

Лиза подозревала, что такое придет ему в голову.

- Я не врала тебе, Дима. У меня все заключения есть. И проверить можно. Я лечилась. Без результата. А вчера мне УЗИ сделали. Говорят, восемь недель. Не знаю, как. Просто так вышло.

Она наконец-то отставила чай. Дима на это внимания не обратил, продолжая пристально рассматривать её. Даже прищурился немного, будто хотел проникнуть в мысли Лизы.

- Беременная, значит, - ей стало как-то зябко от его тона. Хотя Лиза не могла сказать, что голос Димы изменился. – Вот и верь после этого врачам. А ты еще вчера и извинялась. Восемь недель…

Калиненко говорил спокойно и ровно. Даже безжизненно как-то. Без гнева или раздражения (на радость она и не рассчитывала, ясное дело).

- Вообще не в тему, Лиза. У нас сейчас столько проблем…

И она поняла - ему было все равно. Ни холодно, ни жарко. То, что для нее: неосязаемое чудо, которое она уже сутки пытается в мозгу уложить, для него – просто факт. Более того, помеха планам.

Наверное, удивительно было ожидать иного отношения. Лиза никогда не слышала и не имела подтверждения тому, чтобы Калиненко вообще хотел ребенка или просто, намекал хоть на вероятного наследника. Не проходил он с ней и через все мытарства лечения, отчаяния и безнадежности. Ничего экстраординарного для него не произошло.

А для нее – весь мир с ног на голову перевернулся. И именно сейчас оглушило понимание того, что внутри растет, развивается новая жизнь; ребенок. Ее ребенок. Ребенок Димы. Окутало и пропитало каждую клетку и каждую мышцу. И в ушах зашумело, кровь ударила в лицо. Лиза вдруг поверила. Окончательно и бесповоротно: да, неясно за что, непонятно как, но она забеременела вопреки всем прогнозам и диагнозам. Это чудо случилось.

- Я понимаю, - она кивнула, соглашаясь со словами Калиненко.

В общем-то, и сама вчера именно об этом думала: о количестве проблем, о борьбе, о напряженной обстановке.

- Тебя вчера похитить не за красивые глаза пытались, - будто не услышав ее, продолжил свои ровные размышления Дима.

- Я понимаю, правда, - снова повторила Лиза. И опять кивнула. Будто кукла-болванчик на панели авто. – Это действительно совсем не вовремя.

Калиненко так и смотрел на нее. Но больше ничего не говорил. Словно подталкивал. Ждал, когда она сама скажет.

Она не хотела этого. Не хотела. Он так и остался ее наваждением.

- Я буду рядом, помогать столько, сколько ты разрешишь, пока домой не вернешься хотя бы, если это не сильно будет мешать. Если это нормально для тебя, - она очень пыталась подбирать слова. Только голова болела ужасно и дыхание стало частым, отчего-то. – А потом, раз это так все усложняет для тебя, я уйду, Дима. Я люблю тебя, ты знаешь. Но в этот раз аборт делать не буду.

Казалось, что Калиненко не дрогнул и никак не отреагировал. Но черты его лица, словно прорезались, почернели тенями. А может во всем виновато пасмурное утро.

- Так, значит, - как-то медленно и вдумчиво проговорил Дима. – Уйдешь. Значит, вот какая твоя цена, Лиза. Продашь меня за ляльку.

Калиненко сжал губы и так на нее глянул…

А Лизу затрясло еще на последней фразе. И все смешалось: усталость, сомнения, страхи, вчерашняя травма с пульсирующей головной болью. И стало обидно. А еще, нахлынула злость. До бешенства, до боли, до рези в желудке. Захотелось влепить Калиненко пощечину. Но даже в таком состоянии Лиза не могла не думать о нем, и о том, что только вчера из Калиненко вынимали пулю. Она сжала руки, не замечая, что ее действительно трясет.

- Не смей, Дима! Не смей! Сколько, по-твоему, я должна платить за тебя эту цену?! Один раз я уже принесла все это для тебя в жертву. И что? – ее серьезно начинало заносить в истерику, Лиза это понимала, но поделать уже ничего не могла. Все тормоза сорвало. - Когда тебе станет достаточно? Когда я тебя предавала? Ты снова и снова меня обвиняешь, упрекаешь в предательстве! А сам ты сколько раз предавал и предаешь меня?! Почему я и твой ребенок для тебя всегда – лишь разменная монета и всегда не ко времени?! Меня предавать можно? Я – бесценок?

Кажется, вот этого он от нее не ждал: крика, истерики, каких-то обвинений. А Лиза, вроде бы осознавала, что ни к чему. Не стоит говорить этого. Для него она и правда, не стоит ущемления своих интересов. И никогда не стоила. И не обещал ей это никто. Или обещали в последнее время? Она потерялась в обиде. Пора прекращать…

Только тело, эмоции не поддавались. И эта дурацкая дрожь не покидала тело.