Кирилл - Unknown

— Мне нравится это платье, — прошептал он.

Платье соответствовало стилю Саттон: красиво очерчивая ее фигуру, сделанное из шифона цвета серого голубя.

Оставаясь сидеть, он подался вперед, пытаясь эффектно прислонить свою жалкую грудь к ее, загнув руку за спину, чтобы найти тщательно скрытые молнии. Потянул вниз замок, звук показался слишком громким в комнате.

Он мог поклясться, что она вздрогнула, как будто была шокирована. И это было, ох, так прекрасно. Именно так, и делала Саттон.

И да, ох, да, шлюха отдалась его исследованиям, она подняла руки и взяла его. Боже, ему совершенно не нравилась эта ее дрожь, но ему несомненно было трудно заниматься сексом.

По крайней мере, таким, каков он был сейчас.

— Как я желал бы сделать это раньше, — надтреснутым голосом произнес он. — Тогда стоило посмотреть на мое тело. Мне следовало... я должен был заняться с тобой сексом раньше, но я был слишком труслив. Самонадеянный трус… но правда заключалась в том, что я готов был все выдержать, кроме, если ты меня не захочешь.

— Эдвард…

Он остановил ее, опустив свои губы.

О, она была так хороша. Так хороша, как он и представлял, его язык проскользнул в ее рот, и она застонала, как будто мечтала об этом всю свою жизнь, заставив его забыть, кем он стал.

Платье упало с ее тела, словно это был фокус… словно надеялась получить чаевые, если сессия произойдет быстрее. И он воспользовался обнаженным телом, целуя ее кожу, опускаясь к ее великолепной груди, посасывая соски, ненасытно. Благослови сердце этой бедной женщины, которая сумела так хорошо подделать все, ее руки опустились в его волосы, как он и хотел, ближе притягивая его голову к себе, хотя это не могло быть на самом деле, поскольку проститутка не могла реально его желать.

Он старался не быть грубым, но Бог свидетель, он внезапно стал голодным и ненасытным.

— Сядь ко мне на колени, — простонал он. — Ты будешь заниматься сексом, сидя на мне сверху.

Это был единственный способ, при котором он мог заниматься сексом. Тем более, что он не хотел вводить их двоих в неприятное положение, когда она будет помогать ему подняться с пола после того, как все закончится.

— Ты уверен? — низким голосом произнесла она. — Эдвард…

— Я хочу тебя поиметь. Я слишком долго ждал. Я чуть не умер. Мне нужно.

Наступила пауза равная одному удару сердца. Затем она с завидным проворством поднялась с пола, перешагнув через платье… Господи, на ней были только стринги и больше ничего — ни чулок, ни подвязок. И не тратя зря времени, оттолкнула в сторону платье, пока он возился с ремнем, удерживающим его штаны от падения на выступающих тазобедренных костях.

Несмотря на то, как угасало его тело, член все еще был жесткий, длинный и толстый, как никогда… и он был странно благодарен ему, поскольку это был единственный орган, за который он не испытывал унижения.

Подтянувшись на руках, он еще больше подался вперед, и она села на него сверху, с завидным изяществом…

Его член глубоко проник в нее, крепко сжатый ее горячей киской, она расслабилась, заставив его сразу же кончить, но оргазм был не самым удивительным. По-видимому, его ощущения, каким-то чудом, проделали с ней тоже самое.

Она простонала его имя и достигла своего собственного освобождения.

Либо это произошло на самом деле, либо она зря здесь тратила время, имея свое истинное призвание стать актрисой, достойной Оскара.

Эдвард даже до конца не осознал, что делает — просто начал двигаться. Он был слаб и жалок, но она следовала его ритму, и первый оргазм затмил совместный еще больший по силе. Трепеща, двигаясь и напрягаясь, она удерживала его изо всех сил, ее волосы скользили по его лицу, ее грудь прижималась к нему, двигаясь в его такте, казалось такого он никогда не испытывал.

Этот секс был вечным.

Когда наконец все закончилось, после третьего его оргазма, он рухнул в кресле и выдохнул.

— Ты мне понадобишься снова.

— О, Эдвард…

— Скажи Бу... на следующей неделе. В то же время и в тот же день.

— Что?

Он шептал, развалившись в кресле.

— Деньги там. Только ты. Я хочу только тебя… опять.

Наверное звучало грубо, поскольку он выдохся больше за последние двадцать минут, нежели за двенадцать месяцев, он почувствовал слабость…и на самом деле, так и должно было быть, пусть проститутка заберет все свои вещи и уйдет.

Так он сможет сохранить свою фантазию.

— Тысяча... у двери, — пробормотал он. — Возьми ее. Чаевые будут...