Марисса Мейер - Марисса Мейер - Прекраснейшая. Лунные хроники

кремовый бархат и филигранная крошечная корона на вершине, где спала маленькая

Селена, о чём не знала и Левана. Она думала, что ребёнок оставался с кормилицей или

няней на первый год, а не в покоях матери.

Ей пришло в голову при взгляде на эту маленькую, красивую кроватку, сладкую,

невинную и безобидную, что, вероятно, надо что-то чувствовать. Раскаянье. Вину. Ужас

за то, что она совершила.

Но ничего не было. Ничего, кроме своего разбитого сердца.

Посмотрев в сторону, она увидела то, за чем пришла – зеркало сестры.

Оно стояло в дальнем углу, стекло серебрилось в тени. Оно было выше Леваны, с

серебряной рамой, что с годами потемнела. Металл был в сложных завитушках с

короной на вершине. По бокам кружились серебряные цветы и колючие ветви, что

сплетались вокруг рамы, глядя, словно росли из зеркала, как будто когда-то поглотят

его до конца.

Левана только однажды стояла перед зеркалом, в шесть лет. Когда Ченнэри

заставила её всунуть в камин руку, а потов вторую, а потом левую сторону лица, без

милосердия. Ченнэри даже не прикоснулась к ней. Контролируя её разум, Ченнэри не

дала Леване сопротивляться, бежать, отойти от пламени.

Только тогда, когда её крики притащили слуг, что работали в детской, Ченнэри

отпустила её и сказала, что пытается помочь своей сестре. Глупой, любопытной

сестрёнке.

Некрасивой, испорченной шрамами сестрёнке.

Зеркало принадлежало их матери, и у Леваны были слабые воспоминания о том, как

королева Яннэли прихорашивалась перед ним, прежде чем выходила, улыбалась, когда

не была раздражена присутствием своего потомства. По большей частью Левана

помнила свою мать слишком искусственной. Бледной, как труп, с платиновыми

волосами и тяжёлыми фиолетовыми глазами, что, казалось, заставляли всё остальное

гаснуть. Но когда она сидела перед зеркалом, Яннэли становилась собой. И она была как

Ченнэри, с естественно загорелой кожей и блестящими каштановыми волосами.

Красивой. Может быть, красивее, чем с чарами, но не так бросалась в глаза. Не такая

царственная.

Левана могла вспомнить её очень молодой, и кошмары о маме, и двор, где у всех

было два лица.

Ченнэри утверждала, что зеркало перешло ей после убийства, и Левана больше его

не видела. Что всё хорошо. Она не видела зеркала. Ненавидела свои размышления и

истины. Ненавидела, казалось, как те, кто ненавидел её, что сделала, когда весь двор

ходил с фальшью, как она.

Теперь Левана напряглась и пошла к стойке уродства. Её отражение оказалось в

поле зрения за белой тканью, и она удивилась, поняв, что не походит на призрака.

Скорее на невесту второй эпохи. Бесконечное счастье может быть за покрывалом.

Безграничная радость, столько мечтаний исполнит.

Схватив края ткани, она подняла её над головой.

Она поморщилась, вздрагивая от отражения. Ей потребовалось собрать всё

мужество, прежде чем посмотреть, и даже тогда она почти отвернулась, чтобы быстрее

сбежать, когда станет слишком больно.

Было хуже чем она помнила, но ведь она столько лет пыталась забыть.

Её левый глаз был плотно закрыт, а кожа превратилась в горбы и рытвины.

Половина её лица была парализована, часть волос никогда не росла. Шрамы тянулись по

шее, плече, груди и рёбрам, скользили по руке.

Врачи тогда сделали всё, что могли. По крайней мере, спасли ей жизнь. Сказали, что

когда она вырастет, у неё будут шансы. С помощью операций можно заменить

разрушенную плоть. Трансплантация волос. Изменение структуры костной ткани. Они

могли даже найти ей новый глаз. Поиск идеально подходящего будет трудным, но они

перероют всю страну для подходящего донора и, конечно же, никто не посмеет отказать

принцессе в том, что она попросит. Даже в глазе.

Но всегда будут шрамы, и ей были противны мысли о чужих глазах. Чужих волосах.

Коже с её задней части бедра, пересаженной на лицо. Легче развивать чары и делать

вид, что ничего не случилось.

Теперь все забыли, как она действительно выглядела, будто бы и не было вопроса о

хирургических операциях. Она не могла думать о хирургах, что парили над её

бессознательным, гротескным телом, придумывая способ, как лучше спрятать её

безобразие.

Нет. Её лунные чары работали. Её лунные чары были реальностью, независимо от

того, что думал Эврет. Независимо от того, что думали все.

Она прекраснейшая королева Луны, что когда-либо правила.