Марисса Мейер - Лунные хроники. Золушка

Marissa Meyer

Cinder

Впервые опубликовано Feiwel and Friends, подразделением Macmillan Children's Publishing.

Права на перевод переданы Jill Grinberg Literary Management, LLC и Andrew Nurberg Associates International.

© 2012 by Marissa Meyer

© А. Чертова, перевод на русский язык, 2012

© ООО «Издательство АСТ», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

Винт в лодыжке Золы заржавел, ржавчиной покрылись крестообразные отметки, выгравированные по кругу. Ее суставы болели от напряжения, когда она с силой вдавливала отвертку в шляпку винта и вращала со скрипом, поворот за поворотом ослабляя крепление. К тому времени, когда винт начал вращаться в отверстии достаточно свободно, чтобы она могла вынуть его без помощи инструментов, стальной рукой-протезом, резьба на винте была сточена напрочь.

Швырнув отвертку на стол, Зола схватилась за пятку и рывком выдернула стопу из гнезда. С кончиков пальцев посыпались искры – и вот уже стопа свободно болталась на красных и желтых проводах, пучком свисающих из лодыжки.

Зола откинулась назад со стоном облегчения. Ощущение освобождения пронизывало ее до кончиков проводов. Четвертый год она носила эту стопу, слишком маленькую для ее тела, и в который раз клялась себе, что больше ни за что не наденет этот кусок металла. Оставалось только надеяться, что Ико со сменой скоро будет.

Зола была единственным механиком на еженедельной ярмарке в Новом Пекине. Над ее палаткой не было вывески, и о роде товаров сообщали только стоящие вдоль стен стеллажи, на которых сгрудились запасные части для андроидов. Палатка была втиснута между павильоном торговца подержанными нетскринами и ларьком торговца шелком. Они часто жаловались на запах металла и смазки, якобы исходящий от Золы, хотя его обычно перебивал аромат медовых булочек из пекарни на той стороне площади. Зола знала: на самом деле им просто неприятно находиться рядом с ней.

От базарной толчеи Зола была отгорожена цветной занавеской. По ту сторону была площадь, заполненная покупателями и разносчиками, детьми и шумом. Слышались крики мужчин, которые пытались торговаться с продавцами-роботами и уболтать компьютерную программу сбавить цену. Доносился гул ID-сканеров и монотонные механические голоса, сообщавшие о перемещениях денег с одного счета на другой. Не смолкала болтовня с экранов, которые сплошь покрывали стены и транслировали рекламу, новости и сплетни.

Слуховой анализатор Золы привычно воспринимал эти звуки как один сплошной поток, но сегодня над общим шумом плыл какой-то мотив.

– Пепел, прах, мы все умрем!

Перед входом в павильон Золы собрались дети – они встали в круг и распевали эту песенку, пока не рухнули прямо на мостовую в припадке истерического смеха.

Губы Золы тронула улыбка. Дело было не в детской неумелой рифме и уж точно не в теме смерти, снова завоевавшей популярность в прошлом десятилетии. Сама песня вызывала чувство брезгливости. Ей нравилось ловить возмущенные взгляды прохожих. Необходимость лавировать, чтобы не наступить на детей, которые все еще корчились от смеха прямо на земле, приводила всех в бешенство – и за это Зола просто обожала детей.

– Сунто! Сунто!

Радость Золы угасла. Она заметила Чан Сачу, булочницу, которая продиралась сквозь толпу в покрытом мукой фартуке.

– Сунто, вернись немедленно! Я тебе что сказала, не играть рядом с этой…

Сача поймала взгляд Золы, сжала губы, схватила своего сына за руку и пошла прочь, таща его за собой. Мальчик возмущенно извивался и дрыгал ногами – мать запретила ему далеко отходить от их ларька. Остальные дети исчезли в толпе – вместе с ними исчез и их чудесный смех.

– Провода – это не заразно, – пробормотала Зола, одна в пустом павильоне.