Unknown - i aba83bac510750a4

куплете немного ломается, а моѐ сердце ломается намного больше.

Мы должны были идти в кино после этого, но я могу сказать, что Джек не в настроении.

Вместо этого мы идѐм в тихое кафе, и Джек говорит о Таре. Слова выходят из него невероятным

потоком. Он плачет, раз или два, и уже почти перестал стесняться этого. Многое из того, что он

говорит, мне трудно слушать, но я ничего не принимаю, чтобы остановить его или поменять тему.

Очевидно, что Джеку это необходимо. И меньшее, что я могу сделать, это выслушать его.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

***

Настал вечер танцев. Крошечная часть меня рада. Стыдливая девичья часть меня тупо рада,

что придѐт на танцы с гитаристом группы, которая здесь выступает. Остальная часть меня наполнена

предчувствиями.

Я должна была остаться дома и смотреть телевизор с папой. Самая разумная вещь. Я бы

услышала обо всѐм в понедельник, но весь ужас был бы подправлен из–за деталей посредников. Но

Джек хотел, чтобы я была здесь. И все собирались прийти. Если я не приду, то все начнут об этом

говорить. Последнее, что мне надо, это люди, которые интересуются, почему я избегаю танцев

"Мѐртвые девушки". Я должна сделать это, чтобы не привлекать к себе внимание. Даже Касс идѐт. Я

узнала это только потому, что Сайра сказала мне, ведь я и Касс всѐ ещѐ не разговариваем. Я

стараюсь представить нас двоих, подготавливающих друг друга: делать причѐски, танцевать и петь с

расчѐсками или делать всѐ, что обычно делают девочки. Изображение распадается, прежде чем у

меня появляется шанс задуматься.

Когда я спускаюсь вниз, то вижу отца развалившегося перед теликом и поджавшего ноги под

мехом Бруно для тепла. Я громко кашляю, чтобы привлечь его внимание, но когда он

поворачивается и смотрит на меня, то огромная улыбка появляется у него на лице. Он и правда

произносит эти слова.

– Моя девочка... выросла, – я закатываю глаза и смеюсь. – Что?! Отцу разве больше не

разрешено гордиться своей дочкой? Куда катится этот мир?

– Пап!

– Ладно, ладно, извини. Смущающий папа не скажет больше ни слова, – он делает вид, что

застѐгивает свой рот, –Крометогочтотывыглядишьоченьоченькрасивоияоченьсильнотобойгоржусь, –

он хлопает себя ладонью по рту, словно его слова сорвались случайно.

Его игривость превращается в меланхолию. Я ожидала этого.

– Я хотел бы, чтобы твоя мать была...

– Не говори этого. Пожалуйста, не говори.

Я не могу услышать эти слова ещѐ раз. Слова, которые портят почти все счастливые моменты.

Есть разные вариации, но настроение всегда то же самое. Я смутно киваю, когда он говорит их, даже

если вздрагиваю от этого. Я не позволю, чтобы он произносил их сегодня. Я хотел бы, чтобы твоя

мать была здесь, чтобы увидеть тебя. Твоей маме бы понравилось. Если бы только она была

здесь...

Папа выглядит так, словно ему причинили боль, которая, очевидно, заставляет меня

чувствовать себя ужасно. Но он быстро собирается с духом и хватает камеру из шкафа за

телевизором.

– Не будешь против, если старик сделает снимок, а?

По какой–то причине он говорит это страшным акцентом Кокни, и я смеюсь. По крайне мере,

он заслуживает мой смех. Я заставляю его удалить первые четыре фотографии. Они отвратительны,

хотя папа говорит, что они прекрасны. Пятый снимок более приемлемый, но он последний, если мы

не собираемся опоздать. Папа настаивает на том, чтобы подвезти меня (прошофѐрствовать, как он

это называет) и кланяется, когда открывает дверь для меня.

– Ваша карета готова, миледи.

Я слишком занята, пытаясь поправить платье, впивающееся в подмышки, чтобы закатить

глаза. Это платье чертовски неудобное. Слишком тугое, слишком короткое, слишком... всего. Я

купила его в момент безумия, думая только о Джеке. Лучше бы ему оценить мои усилия, потому я

больше никогда в спешке так не поступлю.

Бабочки в моѐм животе превратились в летучих мышей–вампиров, пока мы едем к школе.

Перед главным входом стоит розовый лимузин. Не трудно догадаться, чей богатый–но–с–

недостатком–во–вкусе отец нанял это для вечера. Мои предположения подтвердились, когда

Стефани де Лука и еѐ друзья–липучки вышли из лимузина. Даже призрак, который, по слухам,

гоняется по второму этажу, где находится музыкальный класс, вероятно, мог услышать этот

жалующийся голос, когда Джимми Чуз наступила на сырой гравий. Трудно поверить в то, что я