Татьяна Караманова - d99a40b8122c4ca1dc2fa37b6f1d0691

Портленд. Я буду занят большую часть дня, но я договорился, чтобы ты присоединилась ко мне.

Роза помогла мне подготовить кое-какие мероприятия, которые будут тебе по душе.

Он смотрит на нее, и она улыбается ему в ответ.

- Конечно, - продолжает он через мгновение. - Если ты поедешь со мной.

Я нахожусь в недоумении. Поездка? Из поместья? В Портленд? И что самое удивительное он

спрашивает меня? Не говоря, а на самом деле спрашивает? В чем подвох? Интересно.

Я облизываю губы, прежде чем ответить. Роза смотрит на меня с выражением надежды. Чарльз

широко улыбается. И Стоунхарт?

Стоунхарт смотрит на меня так, напоминая мне мальчика, просящего девочку пойти с ним на

свидание в первый раз. Ожидание смешивается с неопределенностью его личности. Такой

милый и располагающий к себе, не ожидала увидеть его таким. Я говорю прежде, чем успеваю

подумать:

- Джереми, конечно, я поеду с тобой. С удовольствием.

Он расплывается в улыбке. Хлопает в ладоши.

- Замечательно, - говорит он. - Просто замечательно.

Он наклоняется и целует меня в щеку.

- Роза, черт, ты знала, как я нервничал по этому поводу, но всё равно вынудила меня.

Роза одаривает легкой самодовольной улыбкой, наполовину скрывая свой бокал.

- Это то, что я делаю лучше всего.

Глава 5

Весь оставшийся вечер мы веселимся и пьем. Не помню, когда в последний раз я чувствовала

себя так беззаботно. От вина в животе растекается тепло.

После ужина мы вчетвером переходим из одной комнаты в другую в огромном особняке. Из

скрытых в стенах динамиков доносится музыка. Стоунхарт показывает мне большую елку,

которую он поставил на основном этаже. Она достигает потолка и искрится сотнями маленьких

огоньков. Я еще никогда не видела, чтобы их было так много.

В какой-то момент Роза с Чарльзом исчезают. Я понимаю это лишь тогда, когда мы со

Стоунхартом остаемся в комнате одни.

У меня внутри всё сжимается. Этого момента я боялась весь вечер.

Стоунхарт собирается сесть со мной рядом, но чувствует мое оцепенение и отступает. Он

шагает к противоположной стене и смотрит на свое отражение в темном стекле.

- Итак, - наконец выдыхает он, поворачиваясь ко мне. - Надеюсь, ты хорошо провела время

сегодня вечером?

Я киваю, сохраняя лицо. Я должна быть вежливой.

- Я тоже, - говорит он мне.

Кажется, он борется с чем-то. Его челюсть работает в то время, как глаза смотрят на меня. Я же

сижу, как статуя.

- Послушай, Лилли. Я..., - он останавливается.

Через какое-то время он пытается снова.

- Я. Я не хочу, чтобы ты меня презирала. Знаю, наши отношения натянутые, но всё же я надеюсь,

что еще не всё потеряно.

Меня посещает тревога. Ногти впиваются в подлокотник кресла. Он снова вздыхает.

- Я не так часто признаю, что я неправ, - говорит он. - Не так часто я неправ. Но я начинаю

думать, что с тобой я был неправ.

Я стараюсь оставаться безучастной, но его слова приковывают внимание.

- Твоя сила просто изумляет меня, - продолжает он, когда я ничего не говорю.

Он стоит спиной ко мне, но я могу видеть в окне выражение его лица. Он огорчен, растерян.

Разбит.

- Когда я впервые привел тебя сюда, я бы ни за что не подумал, что ты продержишься так долго.

Я не собирался заставлять тебя страдать так долго.

Он невесело усмехается и поглядывает на меня. На долю секунды наши глаза встречаются.

Он первым разрывает контакт.

- Я знал, что ты страдала, Лилли. Я наблюдал за тобой в этой комнате через камеры. Когда я

преподнес тебе контракт, я думал ты подпишешь его на несколько дней. Максимум, неделю.

Говорил я себе. Но никак не больше.

- Но ты удивила нас обоих. Ты оставалась твердой в своей решимости на протяжении шести

недель. Шести недель. Это почти два месяца, Лилли. Это было невероятно.

Он замолкает. Я не двигаюсь. Еще никогда мы так близко не обсуждали мое лишение свободы.

Я не буду прерывать его. Не сейчас.

- Твое неповиновение заставило меня понять, какая ты на самом деле сильная. А потом, когда

ты сказала Розе мое имя, прежде чем я известил о том, что держу тебя здесь - это также

произвело на меня огромное впечатление.

Он поворачивается к бару. Берет стакан и наливает себе виски и предлагает мне, но я качаю

головой. Я боюсь произнести хоть слово, дабы не нарушить признание.

Он пожимает плечами, опрокидывает стакан и осушает в одном глотке. Наливает еще. Он

подходит ко мне, но не садится со мной. Вместо этого он занимает место за журнальным