Молка Лазарева - Невеста немедленного реагирования

– И все же почему она? С чего вдруг?

Троя развернулась лицом к зельевару. Она внимательно изучила выражение Глеба,

прикусила губу и заговорила:

– Вспомни наш разговор в лаборатории, когда мы разнесли половину кабинета.

– Ты меня тогда разозлила. Не надо было давить на больные раны.

– И все же вспомни. Ты к Элле сам потянулся, захотелось как всегда поиграть и бросить.

Только она тебя разгадала гораздо раньше, чем ты сам. Увидела твою искусную игру, имитацию

сумасшествия, временных помутнений и приняла правила этого развлечения. Сумела достойно

ответить.

– А дальше-то что?

– Это ты уже сам реши. Я же вижу, что тебе без нее плохо. Так что сам подумай, какое на

этот раз будущее ты выберешь. Разобьешь ей и себе сердце, не осмелившись довести дело до

конца, или решишься на что-то большее. Это ваша с ней судьба, с меня взятки гладки.

Глеб отвел взгляд с ночного неба и пристально посмотрел на коллегу.

– Если выживем, – внес поправку он. – Для начала надо разобраться с моими чудесными

родственниками, а потом думать о чем-то большем.

Следующие несколько минут прошли в тишине. Глеб следил за мерцающими звездами,

а Троя наслаждалась свежей прохладой.

– Нам нужно поспать, – наконец выдала она. – Иначе твоему папочке не придется даже

вспотеть в бою, мы сами рухнем к нему в ноги от недосыпа.

– Иди, – тихо произнес зельевар. – Я еще немного побуду здесь.

Физкультурница недовольно покачала головой и удалилась.

Едва на востоке забрезжил первый луч рассвета, ушел и Глеб.

Выделенное спальное место на кушетке в лаборатории Лепреза показалось неуютным.

Твердое и узкое ложе было явно не предназначено для сна, но усталость взяла свое. Сон

навалился тяжелой пеленой, унося в забытье.

Когда через несколько часов в лабораторию вошел хозяин дома и попытался разбудить

зелеьвара, с первой попытки это не удалось.

Глеб мучительно хватался за остатки сна, и только усиленное тормошение за плечи

вырвало магистра в реальность.

– Подъем, – не радостно поприветствовал артефактор. – Сегодня тяжелый день.

– Это я уже и так понял, – голос Глеба прозвучал хмуро и недовольно. – Когда день

начинается с завершения столь прекрасных снов, он просто не может пройти удачно.

***

Среди ночи Вероника проснулась от жутких воплей маркизы Кларентины, доносящихся

из общего коридора. Но сквозь сон это показалось столь нереальным, что девушка зарылась

поглубже в подушку с мыслями уснуть дальше.

– Наверное, показалось, - буркнула она и перевернулась на другой бок. – Дворянки же в

Керении.

Но вопли не стихали, а становились все громче. К ним стали добавляться голоса

обеспокоенных соседок сначала Танисы и Зарины, а потом и остальных однокурсниц.

Вскоре игнорировать шум было просто невозможно, и Вероника, проклиная все и вся,

встала и поплелась в коридор, узнавать, что же произошло.

Картина предстала предсказуемая, но любопытная.

Зареванная Кларентина причитала в полный голос, грозя сквозь слезы проклятиями

герцогу Эридану, топала в истерике ногами, швырялась в однокурсниц туфлями. Один торчал

воткнутый каблуком в стену коридора, второй красовался в руках у Танисы. Видимо, отобрала

раньше, чем неадекватная дворянка запустила бы ей его в голову.

– Ну и что тут происходит? – позевывая, поинтересовалась Вероника.

Вид она попыталась сохранить равнодушный, но проснувшееся любопытство жаждало

удовлетворения.

– Собирайся, – хмуро ответила Зарина. – Ванессу и Кларентину отчислили. Так что, всю

вашу тройку выгоняют.

В первое мгновение Вероника испугалась, сбылись ее самые страшные опасения, но

тут же взяла себя в руки и с абсолютно невозмутимым выражением лица выдала:

– Считайте, у меня индульгенция. Не далее как несколько дней назад ректор Милонский

подписал бумагу, которая разрешает мне продолжить обучение в случае отчисления моих

соседок. Удивление не успело проступить на лицах присутствующих, ему помешала вспышка

портала, откуда вначале выпала Ванесса, а затем вышагнул герцог Тарфолд.

– Я смотрю, все уже в сборе, – обвел он взглядом толпу, остановившись на мгновение на

тройке Танисы и уткнувшись в Веронику, продолжил. – Мне очень жаль, курсантка, но тебе тоже

придется покинуть Академию. Видят боги, я пытался до последнего терпеть безалаберность и

проступки данных особ, но они не оставили мне выбора.