Unknown - Перерыв на жизнь (СЛР, 18+) : - Дамский Клуб LADY

месяцы беременности. Малышка уже пинается и толкается, всячески давая о себе знать, но это не чудо и не волшебство —

это жизнь от приема до приема, от УЗИ до УЗИ, от анализов до анализов, угроза прерывания беременности и постоянная

сохраняющая терапия. Неусыпный контроль врачей и страх, что вдруг пойдет что-то не так.

Каждый месяц, день, час — борьба за маленькую жизнь, которая становится для обоих смыслом существования.

Гергердт отвез бы жену за границу, устроил в хорошую клинику, доверив лучшим специалистам, но Раде запрещают летать,

поэтому он не мог рисковать, нарушая запрет врачей. Остается только надеяться на местных эскулапов.

— Валера, чего ты потом обливаешься, когда кондиционеры на всю мощность работают? У меня уже спина инеем

покралась, а ты все потеешь и потеешь, — посмеивается Гергердт над помощником. Он у них теперь частый гость. Артём

переложил на него все дела, какие только мог, чтобы самому не оставлять жену в одиночестве и отлучаться из дома как

можно реже.

Иванов тяжело выдыхает, стирая каплю пота с виска и пряча носовой платок в карман брюк.

— Думаю.

— Ох, тяжела ты, шапка Мономаха! Плохо подумаешь — мало будет денег, хорошо подумаешь — много будет денег. Жаль,

что денежки из воздуха не берутся, да?

— Это точно, — подтверждает Валера, опустошая стакан с минеральной водой.

— Ладно, дуй в банк, потом отзвонишься.

— Уже ушел. — Валера собирает разбросанные по столу документы и сует их в кожаный портфель. Поднимает глаза,

растягиваясь в доброй улыбке. — Добрый день.

— Привет, Валера, — ответно улыбается Рада и сдерживает зевок, прикрыв рот ладонью. — Ну, и пока, наверное…

— Да, я уже ухожу. Как у вас дела?

— Замечательно. У тебя?

— Просто прекрасно. Всего доброго.

— И тебе.

Они обмениваются вежливыми фразами, и Иванов уходит. Гера провожает его до двери, дает несколько указаний,

возвращается на кухню к жене. Она, устроившись за столом, ест рисовый пудинг.

— Поспала?

— Валялась, валялась, но так и не заснула. Не могу что-то.

— Не дает? — присаживается на соседний стул, придвигается ближе и кладет руку на округлый живот жены, сразу чувствуя

резкой толчок в ладонь.

— Нет, буянит сегодня. Чем-то она сегодня недовольна.

— А может, наоборот, веселится, радуется?

— Может быть, — устало улыбается Рада.

— А у нее нос, как у тебя. Я запомнил, — трогает жену за кончик носа.

— Что ты там запомнил? — Она в ответ забавно морщится.

— Я все запомнил. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. — Отодвигает от себя тарелку. — Так есть хотела, две ложки съела и наелась. Аж тошно.

— Пойдем погуляем на улице. Подышим.

— Сама хотела предложить. Сейчас только шорты натяну.

— Давай, шорты тебя прям очень стройнят, — смеется Гергердт.

— Эй, нельзя издеваться над беременяшками! — оборачиваясь, кричит она, вразвалочку направляясь в спальню.

Спальня теперь находится на первом этаже. Решили, что так будет удобнее, когда появится малышка.

Пару дней назад, на очередном УЗИ, они познакомились со своей девочкой. Видели личико. Не черно-белое изображение, а

розовое, человеческое лицо. И кулачок, прижатый к щечке. То, что Гера тогда чувствовал, невозможно описать словами.

Медицина сегодня на таком уровне, что, казалось бы, не остается никаких тайн, и все-таки есть в зарождении человеческой

жизни, в ее росте и развитии что-то страшно-непознанное. И в собственном ожидании есть какое-то древнее таинство, а

также четкое понимание, что невозможно все контролировать. Поневоле начнешь верить не только врачам, у которых на все

про все имеется научное обоснование и решение в виде очередного листа назначений, но и во что-то иное начинаешь

верить. Кого-то просить, загадывать, ждать. Молить, чтобы все было хорошо. Чтобы ничего не случилось с женой и

ребенком, потому что с каждым прожитым днем мысль о потере становится все страшнее. Она, мысль эта, охлаждает

любые порывы, а порой и радость ожидания охлаждает. И только когда рукой чувствуется шевеление ребенка, есть

ощущение безопасности.

Малышку решают назвать Юлей. Вернее, Артём предлагает, а Рада соглашается, она не спорит, не протестует, говорит, что

ей нравится это имя, и их девочке оно подойдет.

Гера знает, что жене очень трудно. Но Рада отличается терпением и выносливостью, какие он в ней даже не предполагал.

Не плачет она, не жалуется, стойко перенося любые трудности и неудобства, а порой и боль. Она живет и ждет. Им осталось