Феодор (Поздеевский) - Жизнь. Деятельность. Труды

В семинарию молодой о.Ректор прибыл исполненный благих замыслов и надежд. К тому времени он уже имел двухгодичный опыт преподавательской и административной деятельности, и проблемы современной духовной школы были известны ему по собственному опыту. «Воспитание в духовной школе и такое близкое отношение к ней в самостоятельной жизни, — писали в местной печати, — без сомнения, дали возможность архимандриту Феодору довольно хорошо узнать внутреннюю жизнь средней школы во всех её сторонах, со всеми присущими ей достоинствами и недостатками... В лице нового Ректора Тамбовская Духовная Семинария получила себе в руководители человека гуманного и с широким мировоззрением»[60].

Далеко не всё благополучно было в духовной школе тех лет. С глубокой горечью называл отец Феодор семинарию, в которой трудился, «дорогим больным», находящимся в «крайне тяжёлом положении»; как Ректору, ему приходилось постоянно бодрствовать у одра этого больного, «лицом к лицу видеть раны его, сносить часто прихотливые требования его»[61]. Симптомы этой болезни проявлялись давно, и архим.Феодор, относившийся к «наличной действительности» по-христиански трезво, хорошо понимал её причины.

Русское духовное образование в то время замыкалось в узких сословных рамках, и в духовные школы, готовящие пастырей, как правило, не было притока свежих сил. Так, например, в Тамбовской семинарии в 1903-1904 учебном году обучалось 614 человек, из них из духовного сословия — 518[62]. Дети священников поступали в семинарии не по зову сердца, а по необходимости получить среднее образование, поскольку в светские учебные заведения им поступить было трудно. Дело дошло до того, что среди выпускников семинарий по всей России едва ли половина оставалась на «церковное дело» пастырства, да и то не самая к этому делу способная.

Другой недуг заключался в том, что по сложившейся практике семинаристы всецело оставались на попечении воспитателей, а таковых на каждые двести человек по уставу полагалось лишь двое. При этом порядке трудно было обеспечить правильное руководство воспитанниками.

Среди главных немощей духовных школ было формальное отношение большинства преподавателей к своим обязанностям; постепенно утрачивался ими навык нравственного воспитания юношества в духе церковности, и стало считаться достаточным лишь преподать урок знания в своём предмете.

Понимая необходимость перемен в деле русского духовного образования, архим.Феодор размышляет над тем, что требуется сделать в первую очередь. В 1905 году, на страницах вначале «Санкт-Петербургских ведомостей», а потом «Тамбовских епархиальных ведомостей» появляется его статья «Чего желать для нашей духовной школы».

«Начало, разъединяющее нашу школу, — двойственность в ней: она школа профессиональная и сословная, но она же и общеобразовательная. Отсюда постоянная борьба светского и духовного, и перевес, кажется, на стороне светского: заведена форма, поощряется посещение театра и проч.»[63], — писал о.Ректор. Поэтому он считал, что первым шагом реформы должно стать создание для «детей духовного ведомства» отдельных от семинарий средних общеобразовательных школ, из которых ученики могли бы «свободно, а не по принуждению или в силу необходимости идти куда им хочется, поступать в дальнейшую школу какого угодно направления и специальности[64]. Из этих общеобразовательных школ будет открыт доступ и в «школу для подготовки к пастырству» — всем, кто имеет к тому призвание.

Огромное значение имеет состав преподавателей: «Светский не может воспитать будущих пастырей, наши учителя семинарии не считают даже нужным ходить в нашу семинарскую церковь наряду с воспитанниками. У нас господствует двойственность морали воспитания: одна для питомцев, другая для воспитателей и наставников: исполняй, пока в школе, а потом можешь оставить (например, выпить и проч.). Наши воспитанники чувствуют себя в школе невольниками положения»[65].

Отец Феодор полагал, что в школе «пастырское настроение создаётся не количеством богословских предметов, а всем духом школы»[66], поэтому необходимо «завести вполне церковный, строгий образ жизни и порядок, соответствующий будущему высокому пастырскому служению... Самая цель духовной школы укажет и определит и программу, и характер, и размер преподавания наук»[67].

В ожидании реформ архим.Феодор с любовью воспитывал юношество, стремясь, насколько возможно, осуществлять на деле свои чаяния к духовной школе. Приступая к новому делу, он был увлечён мыслью создать в семинарии атмосферу христианского братства, единомысленной семьи. Ещё близки были годы учения в Казанской Академии, и не забылся образ любимого учителя, владыки Антония. Его пример воодушевлял к деятельности, к творчеству.