Корректор - o 45e7a30df5c73bf9

— Зачем, интересно?

Вижу, как от злости начинают темнеть глаза Алана. У него резко портится настроение.

Мужчина говорит тихо, но я вижу по крепко сжатым челюстям и тяжёлому дыханию – он в

ярости. Моё сердце начинает выбивать удары всё чаще и чаще, кровь приливает к вискам.

Мне становится до жути страшно, но я продолжаю. Теперь уже уверена, что мои

обвинения шиты белыми нитками, но иду до конца. Хочу решить все проблемы, и одна из

них – это сам Кассий, собственной персоной.

— Надавить на меня, заставить играть по своим правилам.

— Хочу помочь тебе, глупая, — он ещё пытается быть снисходительным.

— Я. Вам. Не верю. И знать. Вас. Не. Хочу.

Он сужает глаза, опирается руками на стол, наклоняясь ко мне. Незримо давит на меня.

Сильно давит своей аурой так, что хочется съёжиться от его присутствия, спрятаться куда-

нибудь.

— Не веришь, — сквозь зубы говорит вип, мистер Ярость. — Знать не хочешь.

Алан Кассий выпрямляется, отходит на шаг и продолжает ледяным голосом, от которого

бегут по спине мурашки:

— Значит, так, Юлия Воронова. Ты не в себе. Последний раз предлагаю помощь.

— Сама разберусь, — говорю ему, явно чувствуя, что совершаю глупость, сжигая мосты.

— Сама... Ну сама так сама, — отрезает он. — Забирает бланк, заполняет его

размашистым чётким почерком. Расписывается в нём. — Вот сюда деньги переведите.

Срочным переводом. И прощайте. Больше вас беспокоить не буду.

Уходит, резко хлопая дверью так, что я вздрагиваю от грохота. Вот и решилась проблема.

Закрыла глаза, выдохнула. Атмосфера в кабинете внезапно разрядилась, превращаясь в

полный вакуум. Пустота вокруг, пустота внутри. Почему я снова чувствую одиночество?

Неужели я ошиблась?

***

Заместителя начальника службы безопасности Антеева сторонились многие. Колючий и

въедливый, он следил за порядком по серьёзным кредитным вопросам. Седовласый и

носатый дядька придирался ко всем подряд то ли из вредности, то ли из-за кризиса

среднего возраста, который настиг его ещё лет десять назад и уходить не собирался. Ко

всему прочему, на работу в банк он устроился недавно, и за какие особенные заслуги

оказался на этом месте, простые служащие не знали.

— Виктор Антонович, можно к вам? — я робко постучалась в дверь его кабинета.

— Проходите, пожалуйста, — махнул он рукой, приглашая сесть напротив. — С чем

пожаловали?

— У меня проблемы. — И вытащила ему на стол два письма с угрозами.

Антеев взял в руки бумаги, прочитал их, покрутил в руках и смерил меня безразличным

взглядом:

— Это всё?

— Разве этого не достаточно?

— Причина какая?

— Хотят, чтобы я кредитную линию одобрила.

— Понятно, — протянул мне чистый лист бумаги. — Фамилию напишите, кого

подозреваете.

Быстро черкнула на листе фамилию Миронова и передала бумагу Антееву. Тот бегло

глянул запись и бросил небрежно на стол.

— На него есть собранная папка от нашей службы?

— Разумеется, есть.

— Принесите её мне.

Я выложила на стол Антееву папку с личным делом клиента, которую предусмотрительно

захватила с собой.

— Оставьте у меня бумаги, ваши письма и идите. Мы примем меры. Понаблюдаем. — И

взмахом руки указал мне на дверь. — Всего хорошего.

— И всё? — я остановилась в недоумении.

— А что ещё хотите?

— Не знаю... Думала, вопросы, может, какие будут, и полицию надо вызвать.

— Всему своё время, э-э-э-э...

— Юлия Воронова.

— Воронова. Хорошо. Идите, — и уткнулся носом в компьютер.

Я вышла из кабинета и снова открыла дверь, проникая в помещение обратно. Он, вообще, выполнять свои обязанности собирается? Что он тут делает?

— Знаете, мне угрозы совсем не нравятся.

— Понимаю. У вас должность серьёзная, полномочия. Надо относиться ко всему

спокойнее.

Антеев лениво зевнул, пока я медленно изумлялась его словам и поведению. Куда уже

спокойнее?

— На меня было нападение. В субботу.

— Полицию вызывали?

— Ннет, — запнулась я, вдруг понимая, что была упущена возможность получить защиту.

А всё из-за этого випа. Но, может, ещё не поздно?

— На нет и суда нет, Воронова. Мы проследим.

— За чем проследите? За тем, как меня убьют или заставят подписать нужные им

документы?

— Воронова. Как вы разговариваете?

— Я беспокоюсь о своей жизни, — выдала я, понимая, что надо брать бумаги и тикать

отсюда по другому, более полезному адресу. — Отдайте мне письма.