Камиль Зиганшин - Скитники

Воодушевленный Василий пообещал в следующий же приезд привезти первую партию оружия. Только попросил встретить: груза будет много, дорога маристая, одному с гружеными лошадьми в горах сложно управляться.

*

Всхрапывание лошадей известило о приближении каравана.

– Вашбродь, кажись, едут.

– Встаю.

Оружия привезли на четыре полноценные роты. Промасленные винчестеры были аккуратно упакованы в ящики. Неожиданно для всех якут Василий привез и ичиги. Каждому по две пары. Теперь, если одни промокнут, можно будет переобуться в запасные. А самое главное – поберечь сапоги для воскресных построений, на которые они надевали форму, боевые награды, надраивали до блеска яловые и хромовые сапоги – у кого что сохранилось. В этот день утром строились на небольшом плацу в две шеренги для подъема флага 3-го Сибирского полка, спасенного поручиком при отходе из Читы.

С провиантом дело обстояло хуже. Десятка два коробок с галетами, четыре куля муки, четверть спирта и пуд соли. Именно ей, невзрачной, серой, с бурыми крапинками, радовались более всего. После месячного употребления пресной пищи ни у кого не оставалось сомнений, что именно она – соль – и есть наиважнейший продукт.

В предыдущий приезд якут сплоховал – не привез ее. Зато сейчас, пользуясь моментом, поднял цену. Привез еще тетради, карандаши для поручика: тот писал книгу о последнем зимнем походе Белой гвардии и вел летопись их маленького гарнизона.

– Тут одно железо! Где патроны? – возмутился подполковник, закончив осматривать поклажу.

– Вот, смотрите, – Василий открыл небольшой ящик.

– Ты что, издеваешься?!

– Ваше степенство, патронов в фактории больше нету. Сказали, шхуна пошла, привезет. За шхуну платить надо. Золото надо, – сочувственно развел руками якут.

– Ты же говорил, что у них боеприпасов с избытком! – сказал Лосев вроде спокойно, а у самого глаза побелели от бешенства.

– Тогда было, теперь нету.

– Ну так увози свои железки американцам! Пусть сами воюют. Откуда у нас золото?!

– Похоже, вы, ротмистр, были правы – им лишь бы мошну набить, – Олег Федорович с расстройства даже сплюнул.

– Ваше степенство, сердиться не нада, думать нада… Есть прииск Случайный. Богатый прииск. Для такого важного дела у них надо золото взять, – тут же услужливо подал идею якут.

Лосев оглядел товарищей. В их глазах загорелись искорки надежды.

Подполковник задумался. Им владели двойственные чувства. Он понимал: прииск – шанс редкий, но это разбой.

Разрешил сомнения штабс-капитан:

– Господин подполковник, такого случая нам больше не представится. Не до реверансов! Брать надо!

– Тогда уж не брать, а занять на время, с возвратом, и расписку дать, – наконец согласился подполковник.

– Конечно, конечно! В фактории говорили, старатели приходили к ним. Большим фартом хвалились, – обрадованно закивал, засуетился якут. – Скоро туда провиант везу. Буду смотреть, потом скажу, когда пойдем, и лошадок дам.

*

Чем ближе отряд подходил к прииску, тем чаще натыкались на лежащий в отвалах свежепромытый песок, местами перемешанный с черными углями (по всей видимости, отогревали стылую землю), на старательский инструмент: грохота, тачки, бутары.

Из-за наплывавшего с реки тумана видимость в низинах не превышала пяти-семи саженей. Звуки глохли, очертания искажались, все текло, плыло. Наконец из белой мглы проступило стоящее на пригорке длинное приземистое строение с двумя печными трубами.

Тихонько спустившись под берег, привязали лошадей, сняли ичиги, обули сапоги и, одетые по всей форме, неслышной поступью прокрались по росистой траве к бараку. Четверо встали у окон, нацелив в них стволы, остальные у входа.

Дубов осторожно отворил дверь. Посреди барака с перекладины над столом свисала тускло светящая сквозь прокопченное стекло керосиновая лампа. Рядом, сидя на чурке, мирно дремал, зажав между колен берданку, дежурный. Неслышно подойдя к нему, дюжий казак выдернул ружье и гаркнул во всю глотку:

– Всем встать и выходить по одному! Вы окружены!

На дощатых нарах, потягиваясь, зашевелились.

– Что за шутки, Борзой! Наломался, что ль, вчерась? – прохрипел кто-то из дальнего угла.

Вскинув фронтовой карабин с побитым ложем, казак три раза выстрелил в потолок и проревел:

– Молчать! Руки за голову и на выход, не то продырявлю.

– Тихо, тихо, чего шумишь, не глухие, так бы сразу и сказал, – спокойно отозвался все тот же хриплый голос.