Камиль Зиганшин - Скитники

Поначалу поведение котенка мало отличалось от поведения молочных братьев, но к осени у него все явственней стали проявляться повадки дикой рыси.

Маленький разбойник частенько затаивался на крыше сарая или на нижней ветке дерева и спрыгивал на спину ничего не подозревавшего “брата”, пропарывая иногда его шкуру до мяса. Бедные собачата стали ходить по двору с опаской, то и дело нервно поглядывая вверх.

За домом, под навесом, на жердях все лето вялились на ветру разрезанные на пласты вдоль хребта хариусы и пеструшки. Как-то неугомонная сорока, усевшись на конек крыши, воровато за озиралась по сторонам. И когда убедилась, что во дворе все спокойно, слетела на конец жерди, потом, кося глазами, вприпрыжку, подергивая в такт длинным хвостом, бочком приблизилась к аппетитно пахнущим связкам. Вытянула шею - далеко! Скакнула еще раз, и в этот миг затаившийся Лютый совершил стремительный прыжок - воришка даже не успела взмахнуть крыльями. Кот слегка сжал челюсти и, удовлетворенный наказанием, выплюнул пакостницу.

В конце февраля, в один из тех первых дней, когда явно чувствуется, что весна уже не за горами, Корней не обнаружил Лютого на подворье. Поначалу никто не придал этому особого значения, полагая, что тот, как всегда, где-то затаился. Но кот не объявился ни на второй, ни на третий день. Мать успокаивала детей:

- Лютый не забыл и не предал вас. Просто люди живут среди людей, а звери - среди зверей. Лютый тоже хочет жить среди своих. Его место в лесу.

Молодая рысь, цепляясь острыми когтями, взобралась на склонившуюся над заячьей тропой лесину и распласталась на ней неприметным, благодаря пепельному с бурыми и рыжими отметинами окрасу, суковатым наростом. Напрягшись, точно натянутый лук, Лютый поджидал добычу. Глаза прикрыл - их блеск мог выдать его. Однако бывалый заяц в последний миг все же распознал затаившегося хищника и пулей метнулся в сторону. Силясь в отчаянном прыжке достать косого, кот угодил округлой головой в развилку березы. Попытка развести упругую рогатину лапами лишь усугубила положение: съехав под тяжестью тела еще глубже, шея уперлась в узкое основание развилки. Зверь захрипел от удушья.

По воле Божьей, Корней в это время собирал неподалеку березовый гриб чагу. Привлеченный странными звуками, он бесшумно подкрался и… увидел безжизненно висящее на березе тело Лютого. Выхватив из-за пояса топор, парнишка осторожно надсек одну из ветвей и вынул зверя из коварной ловушки.

Кот, тяжело дыша, распластался на земле, не сводя желтых, с черными прорезями, глаз с освободителя. Корней присел на корточки рядом и погладил друга по пепельной спине, ласково попрекая:

- Вот видишь, ушел от нас и чуть не погиб. А так бы жил, не зная забот.

Переведя дух, Лютый поднялся и, пытаясь выразить чувство признательности, принялся, громко мурлыча, тереться о ноги спасителя.

- Ну вот, слава Богу, очухался. Пошли, если можешь. Мне еще надобно собрать чаги для настоев.

Кот завилял хвостом-обрубком и пошел рядом. Когда котомка до верху наполнилась черными, бугристыми кусками лекарственного гриба, Корней повернул к дому. Лютый проводил его до самого крыльца, но в скиту не остался, сразу ушел в лес.

Через несколько дней они вновь свиделись. Кот приветливо мякнул, и Корнею показалось, что Лютый в этот раз намеренно поджидал его у тропы.

С тех пор они стали видеться довольно часто. Скитник даже приучил рысь являться на свист. При встрече он старался побаловать приятеля свежениной, кормя прямо с ладони. Лютый, даже если был сыт, никогда не отказывался. Перед тем, как взять угощение, кот, басовито мурлыча, всегда терся щекой о руку, и только после этого начинал есть.

Кот оказался, к тому же и внимательным слушателем. Корней подолгу рассказывал ему о себе, о сестре Любаше, о своих друзьях, новостях в скиту. Лютый, подняв голову с ушами-кисточками, сосредоточенно внимал, а когда слушать надоедало, вставал рядом и толкал лобастой головой приятеля: мол, хватит, пойдем погуляем.

Снежок

Вечно угрюмый волк Бирюк процеживал воздух носом. Густо пахло прелью, разомлевшей хвоей, дурманяще кадил багульник. И вдруг сквозь этот густой дух очень знакомое, желанное ударило в ноздри. А может, это только почудилось с голода? Но запах становился все явственней. Волк присел. Сосредоточившись, он так глубоко вобрал в себя воздух, что шкура плотно обтянула ребра. Вожделенный запах, перебивая все остальные, надолго застрял в ноздрях. Теперь волк мог точно определить, откуда он исходит. Припадая к земле, осторожно обходя завалы, лужи талой воды и сучья, зверь пошел на запах.