Array Народное творчество (Фольклор) - Предания, сказки и мифы западных славян

«Пойдем, моя пани, за прялку садись,
спряди мне с любовью златую нить». —
К прялке она с охотою села,
как та завертелась, вся побледнела —
беда, что за песня звучит!

«Вррр – ты злую нить прядешь,
королю во всем ты врешь:
сестру сводную ты убила,
ног, рук и глаз ее лишила —
вррр – злая нить!»

«Что это у тебя за прялка?
Поет песню – слушать жалко!
Сыграй-ка мне, пани, снова,
хочу понять каждое слово —
пряди, пани, пряди!»

«Вррр – ты злую нить прядешь,
королю несешь ты ложь:
невесту ты его убила,
жизнь ее отнять решила —
вррр – злая нить!»

«Страшной песня оказалась!
Ты не та, какой казалась!
Заиграй-ка в третий раз,
хочу слышать прялки глас:
пряди, пани, пряди!»

«Вррр – ты злую нить прядешь,
королю во всем ты врешь:
в лесу, в скале сестра твоя,
украдена у короля —
вррр – злая нить!»

Король, как это услыхал,
не медля к лесу поскакал;
и крики его по округе неслись:
«Где ты, Дорничка, отзовись!
Где ты, любимая?»

От леса к замку, радостью пьян,
гой, едет, едет с пани пан;
на вороном буйном едут коне,
весело подковки звенят в тишине,
к замку короля.

И снова свадьба в замке была,
панна невеста как цвет цвела;
и были танцы, ликованье,
балы, народные гулянья
больше трех недель.

А что ж та мачеха злючая?
А что та дочка змеючая? —
Гой, воют четыре волка в лесу,
ноги в норы свои несут
от двух женских тел.

И нет очей в глазницах пустых,
ни ног, ни рук не осталось у них:
что с панной они сотворили,
так их за то и казнили
в лесу дремучем.

А что та прялка золотая?
Какую песенку играет?
Как третий раз она сыграла,
так насовсем уж замолчала,
исчезла без следа.

Тьма, как в могиле, мороз в окна веет,
тепло у печки в светлице;
светло от камина, старушка дремлет,
лен мягкий прядут девицы.

«Моя прялочка, крутись-вертись,
Рождество, скорее нам явись,
близок, близок Щедрый день!» [3] «Щедрый день, Щедрый вечер» – традиционное славянское обозначение дня и вечера перед Рождеством.

Мило девице прясть красной
грустными зимними вечерами,
знает, что труд ее не напрасный,
верит – счастье не за горами.

И придет добрый молодец к панне усердной,
скажет: «Иди за меня, краса моя,
будешь ты мне женою верной,
тебе верным мужем буду я.

Я тебе мужем, ты мне женою,
дай руку, краса-девица!»
И девушка, что пряжу пряла зимою,
рубашки к свадьбе шьет, веселится.

«Моя прялочка, крутись-вертись,
Рождество, скорее нам явись,
близок, близок Щедрый день!»

Гой ты, вечер Щедрый,
праздник чудес!
Что кому ты, добрый,
на память принес?

Пироги хозяину,
коровам корм в кормушку;
петуху чесноку,
гороху его дружке.

Фруктовому дереву
от ужина кости,
блики злата на стену
постившемуся гостю.

Ой, я, девица млада,
сердце кто-то манит,
что же будет и когда,
узнать меня тянет.

Ах, под лесом, под леском,
прямо над водою
стоят вербы старые
с головой седою.

Одна верба горбится,
низехонько склоняется
туда, где сине озеро
подо льдом скрывается.

Тут-то девице в полночи
при луне при полной
суженый явится друг
да во глади водной.

Ой, мне полночь не укор,
ни ведьмы лихие,
пойду я, возьму топор,
льды пробью глухие.

И загляну в озеро
глубоко-глубоко,
посмотрю я милому
прямо оком в око.

Мария, Гана – милые имена,
панны, как розы весенней цвет:
какая из двух милее была,
никто не сумеет дать ответ.

Если одна к пареньку обернется,
в огонь тот идти за нее готов;
если другая чуть-чуть улыбнется,
парень тут же лишается слов.

Настала полночь. В небе, как свечки,
звезды мерцают прекрасные,
словно вокруг пастуха овечки,
а тот пастух – месяц ясный.

Настала полночь, всех ночей матерь,
полночь после Щедрого вечера,
следы ведут по снежной скатерти
от деревушки до озера.

Одна склонила к самой воде личико,
другая стоит рядом с ней:
«Гана, Ганночка, златое сердечко,
что видишь, скажи скорей?»